– Виноват, – опускаю голову. Стыдно перед ней, пиздец просто.
– Мало того, что сам бы убился. Ты с пассажиром! – сильно повышает тон. – Ты забыл, что мы пережили, когда отец с Соней в аварию попали?! – стучит меня кулаком в грудь. – Забыл, как чуть не потерял их?! Сколько времени ты проводил возле его постели?!
– Много. Мам, ну дурак. Не железный же. Устал, сорвался. Я же извинился, – смотрю на ее дрожащие губы.
– Ты мог убить себя и Марка!
Это она еще не видела помятый и поцарапанный борт.
– Прости…
– Проспись, – отворачивается. – От тебя разит за сотню метров, хоть закусывай.
– Мам, – не двигаюсь с места.
– Уйди, я сказала!
Обхожу ее, поднимаюсь еще по нескольким ступенькам и слышу очень болезненный всхлип:
– Обещал ведь, что все это в прошлом…
Поворачиваю голову. Ее плечи вздрагивают в тихом плаче. Не выдержав, обнимаю сзади, целую в макушку.
– Фил, иди спать, – настаивает она.
– Нет. Не плачь, пожалуйста. И не отталкивай меня, – говорю то, что не смог бы сказать по трезвому. – Мне очень нужен кто-то свой, близкий в этом доме. Мама… – выдыхаю. – Не надо, – я готов умолять. Меня начинает топить отчаянием. – Я правда изменился.
– Иди к себе. Утром поговорим.
Поднялся в комнату. Марк лежит на моей кровати, смотрит в потолок. Молча ложусь рядом. Гнать друга в гостевую мне не хочется. Говорить тоже. Закрываю глаза. Надо спать. Я Алиске обещал, что буду на занятиях. Она там что-то еще про Степана говорила. Опять подкатывает непонятливый гондон. Расслабился, пока меня не было.
В коктейль бурлящих эмоций мне только ревности сейчас не хватает. Гашу ее. Алиска на Данилова не поведётся. Я ей доверяю.
…