***

– Ты правда очень красивая, – шепчет мне на ухо бархатный голос. – Я без ума от тебя.

Ласковые руки касаются моих плеч, шеи. Пальцы двигаются по подбородку, пробуждая в моем животе странные ощущение. Словно там бьют крыльями бабочки. Дышу тяжело, выгибаюсь. Прикосновения невыразимо приятны и в то же время нестерпимы. Они будят женщину внутри меня. Ту, что я считала давно потерянной. С губ срывается стон.

Поцелуй такой горячий, что губы печь начинает. Выгибаюсь, издаю стон и… распахиваю глаза. Я потная, дрожу. Дышу как после пробежки.

Самое ужасное, что заставляет сердце колотиться еще неистовей – надо мной лицо Байратова. В его глазах плещется огненное пламя.

– Что… Что происходит? – я еще во власти сна, в горле сухо, голос надтреснутый. Внутри все дрожит мелко.

– Ничего. Ты заснула. Хорошо поспала? – присаживается на соседний шезлонг.

– Не знаю…

Сажусь резко, голова тяжелая, плывет. В бассейне ни души, я оглядываюсь по сторонам. Начинаю паниковать.

– Где Лиза?!

– Ушли в дом. Она не хотела, но моя мать настояла. Нельзя ребенку так долго быть на солнце. Может плохо стать с непривычки.

– Да, конечно… Я понимаю.

Теперь чувствую себя ужасной родительницей! Не подумала об этом, и вообще уснула самым позорным образом. Представляю, что они все обо мне подумали!

– Марин, успокойся.

– Да, все нормально…

– Нет. Все твои мысли легко прочесть. Откуда столько страхов и чувства вины? К чему они? Все хорошо. За ребенком есть кому присмотреть. Моей матери это в радость. Ты можешь отдыхать в свое удовольствие.

– Нет. Не могу. Ведь я на работе, – вырывается у меня с горечью.

Лицо Байратова мрачнеет.

– Ты права. Представляешь, я начал забывать.

Серьезно? Это его признание очень, очень опасно! Оно… может дать ложные надежды. Которые, разбившись, порежут мне сердце осколками.