— Операционная на третьем этаже в пятом корпусе.

                                                                           ***

      В такое время суток — то бишь в семь вечера — людей в госпитале не много, а меньше, чем когда-либо. Может быть, ничего удивительного, но меня это напрягало.

      Стены в больнице были светло-голубые, не режущие глаза, а расслабляющие. Но освещение здесь просто ужас: яркие лампочки фирмы «Вырви око».

      Это медицинское учреждение отличалось от того, которое находится в нашем районе. Оно было слишком стерильным и чистым. В этом медицинском учреждении я еще не увидела ни одного старика. Спрашивать об этом не было смысла и интереса. Скорее к нему.

      Я бежала прямо, иногда сворачивая по указателям. Капитан бежал немного позади меня. Резко останавливаюсь у схемы госпиталя, потому что я заблудилась и запуталась. И не только здесь.

      Около операционной сидела Люда. Ее колени были стерты до крови, одежда и лицо были грязными, а волосы спутаны.

      — Как хорошо, что ты пришла! — Прокопьева буквально слетела со стула и обняла меня. Подругами мы с ней не были, поэтому обниматься тоже было ни к чему, но я ее обняла в ответ. Чисто с человеческой позиции. — Мы ехали ко мне и…

      — Прости, я не хочу этого знать, — строго перебиваю ее и сажусь напротив. — Я не хочу знать подробности, мне хватает того, что он пострадал, — ненавижу подобные ситуации: никакими хорошими последствиями они не кишат. Попал в аварию — уже больно, так что слушать душещипательные подробности, как она чудом выжила и вызвала помощь моему брату, я не хочу. Достаточно того, что он в операционной.

      Прошел час. Втроем мы сидели молча. Я лишь думала. Удобно осмысливать мирское бытие в полной тишине. Тишина дает надежду. Спустя еще полчаса позвонила мама и сказала, что они вылетают первым рейсом. Меня это насторожило. Да, как родители они поступают разумно, но лично мне не нужно слушать все ее мысли. Я усмехнулась самой себе — какая же я эгоистка!

      Еще два часа прошло с момента маминого звонка. Операция закончена. Вышел врач и провел меня в его кабинет.

      — Ситуация тяжелая, — начал хирург, — но он справился, — я облегченно вздохнула. — Парень крепкий, поэтому будем надеяться, что выживет.

      — А почему надеяться? — Недоумеваю. Если все в порядке, то к чему надежда?!

      — Дело в том, что состояние его здоровья нестабильно. В любой момент может стать хуже, — слезы выступили на глазах, — и это самое страшное. Пока что ваш брат в коме. Не могу утверждать, что он выйдет из нее мгновенно. Возможно, потребуются дни, недели или месяцы.

                                                                           ***

      С того дня прошла неделя. Для меня наступила темнота. Я просыпалась — и в глазах сразу темнело. Я шла в больницу, и снова темнело. Будто в мире нет никого и ничего, кроме меня и койки Ильи.

      Я приходила в больницу, чтобы навестить его и подержать за руку. Пожалуй, мой брат — единственный родной человек, который никогда не оставлял меня. А тут решил оставить.

      В палате раздавался ужасный писк, означающий, что пульс в норме. Дышал он через трубку. Слышно его тяжелое дыхание, будто он дышит в последний раз.

      И каждый день я шептала ему: «Все будет хорошо, я верю в твое выздоровление, я не смогу без тебя».

      Сегодня под мои жалкие и бестолковые слова вошел лечащий врач. Я не услышала, поэтому продолжала прижимать к своей щеке его руку и шептать.