…К корпусу лечу, не оглядываясь. Тут-то и смотреть особенно не на что — замковый каменный мешок: стены-стены да мощёный булыжником двор. Как всегда всё в самых милых серо-чёрных тонах.

Полная энтузиазма распахиваю дверь в классную комнату и гасну.

Да уж!

Современное искусство изрядно подкорректировало образ тёмной колдуньи. И теперь в сознании людей она может быть какой угодно — злобной, бледной, одетой в тёмное, но всегда — красивой. Я, признаться, с тёмными колдуньям не очень водила отношения и, честно, была о них лучшего мнения.

Те же пятеро девушек, что записались на мой курс, являли собой феерическое (да простят мне феи употребление этого слова всуе) зрелище. Одна — толста, другая — в очках и с кривыми зубами, третья — косит, четвертая — тоща и, судя по ногам, торчащим из-под парты, длинная, как каланча. А вот пятая была бы мила и вроде бы ничего, если бы не крайне унылый вид, растрёпанные чёрные волосы, сосульками свисающие на бледное лицо, и не жуткий макияж, как будто намазала глаза и губы сажей.

И в это ректор должен влюбиться до потери памяти?! Ему столько не выпить, даже с русскими.

Но in bello virtutem quam in bello[4]. Я сама объявила войну, мне её и воевать. Стоять до конца и не сдавать крепостей.

Прохожу за преподавательский стол, располагаюсь и, должно быть, вымученно улыбаюсь им.

— Я — Айсель. Это имя мне придумал мяв-кун.

Ноль эмоций.

Кто-то ковыряет в зубах, кто-то смотрит в окно на ершистую щетину Злобнолеса, кто-то красит ногти чёрным лаком.