- Ирка, - повторил отец, отстранившись, чтобы рассмотреть меня. – Детка… как же хорошо, что ты приехала.

-  Я не надолго, пап. Хочу собрать вещи.

Он тут же напрягся, нахмурился.

- Все-таки решила окончательно к нему перебраться?

- Нет, - пискнула я, глотая слезы. – Скорее наоборот. Пойдем.

Я увела его на кухню, усадила за стол, сделала вкусный чай, к которому он, очевидно,  не притрагивался с тех пор, как я уехала. За чашкой ароматного горячего напитка, я рассказала папе все. Про Анфису и Гошу, про суд, про Катю и ее покойную маму, про мое знакомство с Фениксом и фотосессию, про такое странное, лестное и жутко своевременное предложение от московского агентства.

В ответ на мою откровенность папа долго молчал.

- Ну, - не выдержала я. – Скажи что-нибудь.

Отец отпил чая, почмокал, облизнулся.

- Знаешь, мы с твоей мамой не всегда жили душа в душу, - начал он.

Совсем не то, что я ожидала услышать.

- При чем тут мама?

- Не перебивай,-  цыкнул отец и я осекалась. – Мы, конечно, еще в школе влюбились, но потом я не поступил и ушел в армию. Она ждала. Почти дождалась. Немного не повезло мне. Или нам.

У меня сердце в пятки упало. Я впервые об этом слышала.

- Что ты такое говоришь?

- Правду, Ирсуль. Она влюбилась, честно мне написала. Когда я вернулся, твоя мама жила с каким-то зеком. Весь синий, места живого не было. Не знаю, что она в нем нашла. Приворожил он ее что ли?

- Синий? – повторила я эхом.

- Ага. В наколках. Только с зоны откинулся. Соседи говорили, он к ней на улице пристал, уболтал. А потом стал приходить, пока не увел из дома совсем. Я поверить не мог, пока своими глазами его не увидел. Наглый, трусливый гад. Она институт забросила, стала работать. Он все деньги забирал на выпивку. А потом она пришла ко мне. Вся в крови, едва живая. Упала в ноги и прощения просила, пока я скорую вызывал. Ублюдка этого убить хотел, да его в тот же вечер закрыли. Оказалось, на дело сходил неудачно, вот злобу и выместил.

- Папа, как же?

Я закрыла рот руками, не веря. Моя мама. Родная, уютная, которая пахла печеньем, которая пела мне и гладила по голове.