— Мы послали к вам врача и сестру милосердия.

— Благодарю! Но ведь все мы сейчас замерзаем и голодаем. Вся интеллигенция в таком положении... Или в каталажке у него сидят, — Борисов сердито кивнул в сторону Дзержинского.

Инженер был колючий и взвинченный.

— А какой же вы партии? — поинтересовался Владимир Ильич.

— Я октябрист.

— Простите, это какой же такой октябрист?

— Какой? Настоящий. Знаете Хомякова, Родзянко — вот наши сочлены.

— Да, но, насколько я знаю, они сейчас не у дел...

— Ну, и что же? Их здесь нет, но идеи их живы!

— Идеи-то живы... — повторил Владимир Ильич. — Ну а скажите, вот вы, старый октябрист, хотели бы вы работать по старой своей специальности? — Ленин в упор поглядел на инженера.

— Разумеется, хотел бы. Без работы — тоска. Но теперь ведь больше разрушают, чем создают. Скажу точнее — уничтожают. В том числе и железные дороги.

— Ну что вы! — воскликнул Ленин. — Да мы только и думаем, как бы их восстановить.

— И что же? — спросил Борисов.

— Не выходит, — признался Ленин.

— Как это не выходит? Должно выйти. Только для этого нужны люди.

Феликс Эдмундович до сих пор сидел, не вмешиваясь в разговор. Сейчас он спросил:

— А люди такие есть?

— Вот этого сказать не могу. Фамилии их назову, а где они — кто знает... Может, у вас в каталажке.

— Но вы назовите все же их фамилии, — попросил Дзержинский. — Мы попытаемся их разыскать.

— Извольте... — Борисов назвал несколько фамилий. — Все это молодежь, и очень способная.