– Не торопись.

Прошло несколько секунд – и дерево распалось на две половины. А оно было приличного размера метров сто пятьдесят в длину и в диаметре метров пятнадцать.

– Так я теперь король-дровосек! Я таких деревьев могу нарубать! – произнес я, подходя к Хамадрило, который лежал на траве с распростертыми руками-лапами. – Ну, тварь, как ты там поживаешь? Отдыхайте спокойно, дорогой товарищ!

Теперь я мог беспрепятственно его рассмотреть. Ростом «дорогой товарищ» был под два с половиной метра, его широкие плечи имели угрожающий вид, при одном виде его рыла с десятисантиметровыми клыками становилось не по себе.

Кстати, прозвище «Хамадрило», данное мной подобным тварям, прочно закрепилось за всем этим видом.

Я нагнулся над ним. На месте грудной клетки у него была дыра, через которую можно было увидеть траву. Я полез рукой в эту дыру. Когда я просунул туда руку, та предательски дрогнула, и ладонь случайно коснулась стенок грудной клетки.

Произошло невиданное. У меня даже волосы зашевелились в нежном нижнем месте. Эта погань, которая хотела меня ликвидировать, мгновенно превратилась в труху. Он распался, как пепел сигарет в пепельнице. Я отдернул руку и отошел на два шага назад.

Повернувшись, я собрался уходить, как что-то блеснуло в руинах телесной пепельной плоти. Я развернулся и взял блестящую коробочку. Если мне не изменяет память, до этого она была пристегнута к его ноге. Открыть мне ее не удалось, и я связался с Линдой.

– Послушай, что это? – я протянул на ладони коробку в сторону Линды.

– Подожди, 2.12 Тюкин. Я отсканирую ее поверхность.

Визуальный режим. Хороша была поверхность. О приборе я тут же забыл.

Линда спроецировала себя в виде голограммы (причем, голой-граммы), обретя прекрасные, утонченные черты лица, которые сверкали изнутри манящим светом.

Я не смог сдержать своих чувств и произнес с пламенным восхищением:

– Если бы ты была такой же, как я. Я бы тебя, моя дорогая, ненаглядная, ути-пути, – я направил, в сторону Линды два пальца – указательный и средний, то поднимая, то опуская поочередно каждый. Так дедушки делают своим внучкам «козу».

– Ути-пути, моя девочка, я, конечно, тебя… Я думаю, это лишнее, вот эти «ути-пути», – Линда передразнила меня. – У нас есть дела и поважнее. Хотя я могу тебе оформить по безналу полное ощущение человеческого экстаза «таза паза и ни разу» ты испытаешь, если я подам электрический сигнал на определенную часть твоего головного мозга.

– Это уже интереснее! Да я от тебя взгляд не могу отвести, – перебил я, обходя Линду сзади. – И тут тоже. Жо в порядке, куда ни посмотришь, везде «Perfect».

– Я могу быть и такой.

– Нет, только не это!

Передо мной стояла какая-то мутантиха с косо-пьяными глазами и с соплями на подбородке.

– Не пойму Вас людей. Какая разница?