— А ты, я смотрю, вообще ничего не можешь, да? — начинает злиться Топор. — Перстень отдать не можешь, хоть я тебя прошу, предупредить не можешь, что Хан засаду устроил, бабки зарабатывать тоже нормально не можешь, да? А зачем ты мне здесь нужен? Не зря ведь Хан на твоё добро пасть разинул, а? Может, доведём вопрос до конца? Только не в пользу Хана, а в мою пользу. Чё скажешь? Грома нет, теперь я вопросы решаю. Скользкий ты тип, Барин.

— Перстень не проблема, — хмуро говорит Барин. — Забирай.

— Да, перстень не проблема, — соглашается Топор, — а вот Барин проблема. Хотел, чтоб мусора Хана приняли, а он нас перестрелял перед этим?

— Георгий Никифорович, разумеется ничего подобного я не хотел.

— А почему не предупредил?

— Мне не разрешили.

— Не разрешили? Да ты чё? Сегодня предупредить не разрешили, а завтра бабки платить не разрешат? Или как? Как тебе можно запретить предупредить?

— Я про засаду-то не знал!!!

— А я думаю, знал… — пронизывает его взглядом Топор.

— Да что ты говоришь! У нас с Громом никогда такого дерьма не было. Я человек слова, ты сам знаешь.

— Не уверен, — мрачно качает головой Топор. — Не уверен. Но ничего, время покажет, что ты за человек.

— Сынок, как же так? Как такое возможно? — мать постоянно повторяет эти вопросы. — Это ж такие деньжищи! Как? Откуда?

Ответ она не ждёт и не требует. Обнимает меня, целует, лохматит волосы и смеётся. Мы сидим на кухне, мальчишки бегают по квартире, мать периодически покрикивает на них, но делает это беззлобно, понимает, что после тесной коммуналки им хочется полностью оценить простор нового жилища.

— Мам…

Она тут же откладывает колбасу, которую нарезала, и поворачивается ко мне.

— Добытчик мой! — чмокает в макушку. — А это точно наша теперь квартира?

И этот вопрос уже прозвучал за сегодня не единожды.

— Наша. Точно, наша.

Она облегчённо вздыхает, но уверен, что к этой теме мы ещё вернёмся.

— Ириш, колбаску вот тоже неси! — мать подаёт Иринке тарелку с нарезками, и та скрывается в зале накрывать стол к новоселью. — Такая девушка замечательная, — вздыхает ей вслед. — Присмотрелся бы, сынок. И милая, и хозяйственная, а какие булочки печёт…