— Я тебе подарок принесла, — сообщила она, пытаясь скрыть неловкость и снимая газету с загадочного прямоугольника.
Как я и думал, это оказалась картина. Вернее, не картина, а известная фотография Эрнеста Хемингуэя, где тот одетый в грубый свитер, раскуривает трубку.
Несколько минут мы обсуждали, куда бы повесить этот портрет. После того, как портрету все же удалось найти место, мы прошли на кухню, где восторги начались снова. Хотя, чему там восхищаться?
На кухне удалось поместить лишь маленький столик, тумбочку для посуды и два навесных шкафчика. Холодильник при всем желании сюда не влез. Все тот же старенький Саратов мирно грохотал в коридоре. Ничего, скоро я поменяю его на более приличный и тихий агрегат.
После того, как мы уселись за кухонный столик, я, улыбнувшись, спросил:
— Лен, признавайся, сегодня ты куда пошла, в булочную, или кафе-мороженое?
Та возмущенно заявила, что на этот раз не скрывала от мамы, что собирается пойти ко мне.
— И она так спокойно, тебя отпустила? — недоверчиво спросил я.
— Конечно, — спокойно сообщила девушка.
Мирно болтая за столом, мы пили кофе с бутербродами, затем перебрались в комнату.
— Почему у тебя нет магнитофона, — вертя головой по сторонам, спросила Лена. — Лучше бы ты его купил, а не телевизор.
— Ну, мне он особо не нужен, — ответил я, подумав, что бог сегодня послал еще одну советчицу.
— Странно, у всех парней есть магнитофоны, или хотя бы проигрыватель с пластинками. У нас в училище они все время записями обмениваются, хвастаются, если что-то редкое удалось достать. А у тебя на полках одни учебники стоят, и никакой другой литературы.
Я улыбнулся.
— У меня другие заботы, Леночка. И магнитофон далеко не главная из них. А с книгами проблемы, сама знаешь какие. В книжных магазинах книг полно, а купить нечего.
— Знаю, — вздохнула девушка и немного помолчав, спросила:
— Витя, я тебе хоть немного нравлюсь?
—
— Конечно, ты очень симпатичная девочка.
Комплиментом Лена осталась недовольна. Еще бы, я назвал её девочкой. Она то считает себя вполне взрослой.