Плохо. Правда, плохо. Совсем.

Я слышал, как они выходили из ванной. И долго ещё сидел так, всхлипывая, то вытирая слёзы, то ощупывая гудящую челюсть, прежде чем моего плеча коснулась рука, и я понял, что всё-таки не совсем один.

— Он был твой лучший друг?

— Нет… не знаю… — прошептал я. — Нет, наверное.

Пат присел рядом:

— Ты не плачь, — серьёзно сказал он. — Ромка ведь в бою погиб. В глубине. Как настоящий хакер. Значит, он всё-таки стал хакером. Хотел им стать и стал.

— Мальчик, погибнуть — не доблесть…

— Знаю. Падла тоже так говорит. И Чинга. Только Ромка ведь знал, что это опасно будет?

— Знал… наверняка… Он совсем не хакер был. Не тот склад ума.

— Но он пошёл. Для него это был подвиг. Значит, он рискнул. И победил.

— Проиграл он, малыш. Проиграл.

— Точно?

Я посмотрел на Пата, даже не стесняясь слёз. Он слишком долго стоял рядом, слушая, как я реву. Слишком долго, чтобы можно было чего-то стесняться.

— Ты о чём?

— Никто ведь не знал, что это уже есть. Оружие такое. Теперь мы все знаем. Ромка нас как бы предупредил.

Самый обычный пацан на вид. Не заподозришь ни способности сопереживать незнакомым людям, ни умения убеждать.

— Ты в кого такой умный, парень?

— Не знаю, — пожал плечами Пат. — Папа слесарь. Мама штукатур. Дед был учитель, разве только в него.

— Пойдём, — сказал я. Встал, плеснул пару раз в лицо водой из джакузи. Взял несколько бутылок, и мы с Патом пошли на кухню.

Оказывается, не все бутылки с «Жигулёвским» я разбил. Часть осталась. Но я всё-таки поставил перед Падлой принесённые. Разогретые, но уже остывшие сосиски были сейчас аккуратно разложены по тарелкам — большая часть перед хакером, остальные мне и Чингизу.