— Леонид…

Я поворачиваюсь и смотрю на Нике.

Ей тоже досталось от взрыва. Она стоит на коленях, и оружие в её руках смотрит на меня.

— Ты всё правильно сделал, — говорит девушка. — Пат умница, он правильно сказал. Это всё — неправда. Это игра. Это глубина. Они умерли не взаправду. Важно, чтобы кто-то прошёл в Храм. Все это понимали.

— И кто же пройдёт в Храм? — спрашиваю я. Мой палец тоже на спуске ракетомёта. Кто из нас умрёт быстрее, если мы выстрелим одновременно? И сколько шансов у меня, если я выстрелю первым?

— Разве это важно?

— А что тогда важно?

— Получить письмо. Выяснить, что Дибенко прячет от мира.

— Это важно для меня, — говорю я. — Пройти в Храм.

Нике кивает:

— Да, Стрелок. Я понимаю. Но ты ведь уже пытался это сделать…

— Кто ты? — спрашиваю я. — Кто ты, Нике?

Она молчит, потом чуть улыбается и качает головой:

— Пока ты не поймёшь сам…

— Я пройду! — говорю я. И нажимаю спуск.

У Нике есть полсекунды, пока последняя ракета уходит в ствол, и ещё полсекунды, пока она преодолевает разделяющие нас пять метров. Вполне достаточно, чтобы превратить меня в решето!

Вот только она не стреляет!

— Нет! — кричу я, когда огненный фонтан вспыхивает в тумане.

Но даже в глубине не всё можно отыграть назад.

Я стою один в туманном море, рядом с горсткой пепла — останками Крейзи Тоссера, рядом с кровавыми клочьями — телами людей и программы-Императора.