Вика искоса посмотрела на меня. Потом — на часы.

— Не надо. Если хочешь, ныряй. Только поставь таймер на полчаса, поможешь на стол накрыть.

Неловкость и стыд кольнули меня — стремительно и мимолётно.

— Точно не надо помочь? — подстраховался я.

— Если ты так настаиваешь… — Вика не закончила. — Да иди, ныряй, что я, картошку сама не почищу…

— Угу. — Я выскочил из кухни. Полчаса. Таймер. Помочь накрыть на стол.

Компьютер ожил, едва я коснулся мыши. Монитор ещё не успел прогреться, когда я натянул комбинезон, подключил кабель к разъёму на поясе, надел шлем.

Пальцы пробежали по клавиатуре.

deep Ввод.

И бешеная радуга, порождение нечаянного гения Димы Дибенко, вспыхнула на экранах виртуального шлема.

Всё дело именно в ней, в дип-программе. В этих хаотичных переливах цветов; разгорающихся и гаснущих звёздах; радужных каплях, расплывающихся по экранам, будто брызги бензина на воде. Без неё глубина мертва. Только дип-программа превращает схематичный виртуальный мирок в осязаемую и убедительную реальность. Никто до сих пор не смог объяснить, как взаимодействуют с сознанием и подсознанием цветные блики на экране, почему дип-программа работает на любых компьютерах и почти любых видеокартах, почему домысленные детали виртуального мира так похожи у людей любого возраста, пола и культуры. Выпущены в свет тысячи монографий и популярных книг, бодро шлёпаются статейки в газетах и журналах, в академических лабораториях и секретных лабораториях велись и ведутся эксперименты…

Всё тщетно. Есть дип-программа, которая работает. Есть программы, порождающие практически ту же картинку на мониторе, но не дающие эффекта. И никто не в силах объяснить, почему работающая только со зрением дип-программа великолепно действует на дальтоников, но бесполезна для людей с врождённой глухотой.

Глубина…

Первый миг — самый трудный. Я встаю с кресла, уже не связанный путами кабеля. Смотрю налево, направо…

Комнатка дешёвого отеля. Можно даже сказать обиднее — комнатка совковой гостиницы. Койка, тумбочка, гардероб. Стол с компьютерным терминалом, крутящееся кресло — единственная деталь, не укладывающаяся в аскетичный интерьер. Дверь, на ней — почтовый ящик, рядом — заботливо приготовленная мусорная корзина. Окно, за ним улочка, пустынная и унылая.

— Привет, — говорю я.

Глубина молчит. Ну и не важно. Мы не гордые.

Зачем я здесь? Именно сейчас — зачем? Когда Вика, только что пришедшая с работы, возится на кухне с обедом для гостей — не только её, но и моих гостей, между прочим. Когда свободного времени — полчаса… чёрт, а ведь таймер так и не поставил…

Она ведь ждала, что я ей помогу. Отмахнулась от ритуально предложенной помощи, но ведь ждала. Сознавать, что поступаешь как сволочь, обидно. Но это уже почти привычная самообида. Сладенькая и мерзкая, как страдание мазохиста.

— Полчаса. — Я словно приказываю себе. — Нет, четверть часа.