Теперь стряслась беда покруче. Что такое страх утонуть по собственной глупости, когда появилась опасность, что тебя утопят?

Настоящий страх всегда направлен извне.

Вот и всполошилась глубина… пораскинула несуществующими мозгами.

И Тёмный Дайвер, кем бы он ни был, узнал про существование оружия третьего поколения. И мальчик Ромка погиб, пытаясь вытащить из офиса самую страшную тайну Диптауна. И Ёжик рассказал мне сплетню о погибшем хакере.

В невидимых жилах быстрее понеслась кровь. Заиграли электронные гормоны, ударили по всему, что было нам дорого.

И старого, полудохлого фагоцита кинуло в мясорубку. Науськало на нового врага.

Глубина не умеет думать, она лишь живёт. И борется за жизнь, как умеет.

В списанных бойцах возникла потребность. В тех, кто ещё умеет бороться. Причём бороться по-настоящему. От души.

Вот Ричард Паркер — он был подлинным дайвером!

Глубина для него всегда оставалась лишь местом работы. В реальном мире, наверное, имелось достаточно много интересного и волнующего. И он вышел из игры. Отстранился.

И Вика сумела уйти. Легко, по крайней мере внешне легко. Забросила «перспективные темы», наплевала на налаженный бизнес, на способности пространственного дизайнера…

А мне уже не выйти. Хоть тушкой, хоть чучелом — лишь бы в глубину… Когда не осталось иного выхода, я готов был таскать нарисованные рояли, но не уходить из Диптауна.

Так и Ромка не смог уйти. Был великим дайвером-оборотнем, стал неумелым хакером.

Мы попали в ловушку. Нам казалось, что умение вовремя стянуть виртуальный шлем — знак нашей свободы от глубины. Оказалось — не так всё просто. Подлинная свобода — совсем иное. Цепных псов регулярно отпускают побегать, но лишь в пределах крепкой ограды.

Так у кого больше свободы — у болонки, гуляющей на поводке с хозяином, или у волкодава, что носится всю ночь по двору, опьянённый свободой и метящий доски забора?

Приятно считать себя волкодавом, пока умеешь не замечать ограды…

— Ты меня держишь, сволочь, — сказал я. Посмотрел на компьютер. Вика нахмурилась, пытаясь уловить ключевые, командные слова. — Ты ведь и сейчас здесь, глубина…

— Не поняла, Леонид…

— Молчи! — рявкнул я на ни в чём не повинную программу. — Ты ведь здесь, я знаю! Ты следишь… ждёшь… ты не умеешь думать и говорить, но ты умеешь жить!

Нарисованная Вика молчала.