Не ходите, девки, есть там некромант.

Не ходите, девки, с графом там плясать.

Не ходите, девки – графа провиант.»

Довольно щурясь, Барс ощущала, как на душе становится легче. Старая песенка, которую они услышали в какой-то таверне вспомнилась случайно, но очень кстати. Узнать, отчего девки должны были стать провиантом графа, если он некромант тогда так и не удалось.

Музыкант обиделся и разъяснять ничего не стал, а прийти к единому знаменателю с братом и друзьями не удалось. Одни утверждали, что граф не есть некромант, а значит вполне может быть какой-то нежитью, поднятой графом. Вторые, в ряды которых вписалась и сама Анна, отстаивали право существования версии графа-канибала, который вообще никак не относится к некроманту. И вообще, песня бессовестно порочит доброе имя их гильдии.

Утром об этой революционной тираде вспоминать не хотелось, но ее, как на зло, все присутствующие запомнили очень хорошо. Куда лучше, чем тот факт, что этим же злосчастным утром у них был экзамен у мастера Горика.

От этих солнечных воспоминаний стало тепло на душе. Настолько тепло, что вежливую руку зомби Барс даже топтать не стала. Только вежливо переступила, выходя на неожиданно чистую кладку дорожки, которая возникла будто бы из-ниоткуда. Достаточно было только отодвинуть с дороги пышную ветку боярышника и вот она.

– Не ходите девки… – стряхнув с волос какой-то сухой листочек, вновь промурлыкала Барс.

За спиной некромантки что-то обиженно взревело, но та только бессовестно рассмеялась. На серый камень дорожки нежити не было хода.

Отряхнув с ладоней остатки ржавчины, оставшиеся после прыжка через ограду, женщина осмотрелась. Дорожка не была ровной, она извивалась змеей по всему парку, мешая ориентироваться тому, кто бывал здесь впервые. Впрочем, Анна была здесь частой гостьей и сообразив, что врата слева, решительно направилась направо.

Зеленоватое сияние пульсара погасло. Лунная ночь даже для человека была достаточно светлой, что уж говорить о том, кем была некромантка. В сопровождении шелеста деревьев и леденящего душу воя какой-то особенно оголодавшей твари, Анна неожиданно ощутила себя почти счастливой.

Как в юности.

Казалось, стоило завернуть вот за этот пышный куст сирени и навстречу ей выйдет дорогой братец с кем-то из друзей. Эта странная алогичная мысль, смешение прошлого и настоящего в сознании, заставило Барс даже невольно ускорить шаг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поскорее обойти куст, а вдруг… А вдруг.

За старыми густыми зарослями сирени дорожка на некоторое время прекращала извиваться и лениво неслась вперед ровной линией. Достаточно ровной, чтобы рассмотреть впереди человека, шедшего навстречу. Неспешно и спокойно, как только что шла сама Барс.

– Да ну…

Свет луны был обманчивым и неверным, но и он не мог быть настолько жестоким. Не мог он придать кому-то другому этот серебряный цвет волос, эту спокойную размеренность шага.

И пусть мужчина не остановился, Анна с медленно закипающей злостью осознала, что не узнать ее он просто не мог. Так же как она его.

«Ну хорошо…»