— И что будет?

— Увидишь.

Вано недоверчиво посмотрел на друга, очевидно, пытаясь разгадать какой-то подвох, и на всякий случай с улыбкой предупредил:

— Ну, гляди, чадо!

Он направился в указанную сторону. Мы с интересом стали наблюдать за ним и его последующим восхождением по отвесной стене. А потом, некоторые из нас (Женька, Стас, Андрей и я) не поленились спуститься вниз и посмотреть, куда же полез батюшка, поскольку с лоджии была видна только выступающая часть скалы, за которой скрылся Вано. Оказывается, он взобрался чуть ли не под самый свод пещеры и попал в довольно вместительную нишу в виде широкого балкона. Когда мы подошли, отец Иоанн уже осматривал его с помощью фонарика. Очевидно, не найдя ничего особо примечательного, он пожал плечами. Опершись на «перила», Вано посмотрел на нас сверху и громко спросил, чтобы быть услышанным Сэнсэем:

— Ну, и в чем фокус?!

Громогласное эхо разнеслось по всей пещере так, как будто кто-то дал в руки Вано мощный микрофон и включил его на всю громкость. Мы аж непроизвольно вздрогнули. А Женька отскочил в сторону и пригнулся, как от взрыва.

— Ё-моё! Ну, все, конец света настал! У батюшки голос прорезался…

Вано, тоже удивившись такому акустическому эффекту, воскликнул:

— Ого-го-го-го!

Эхо мощно прокатилось по залу, отчего Женька вообще в ужасе закрыл уши руками.

— Пошли отсюда, пока он нас глухими не сделал, — со смехом предложил парень.

Примечательно, что по дороге назад мы отчетливо слышали не только распевку батюшки, но и его тихий разговор с самим собой. Звук с того места отлично резонировал по всей пещере.

Вернувшись, Женька сразу спросил:

— Сэнсэй, ты что, из батюшки Джельсомино сделал? — Мы засмеялись, вспоминая давнишний фильм нашей юности «Волшебный голос Джельсомино». А парень с улыбкой продолжил: — И так от него житья не было некоторым порядочным людям, так теперь он и вовсе одними децибелами забьет.

Мы удобнее устроились в «лоджии» с блаженством вытянув натруженные ноги. Накопившаяся усталость брала своё. После стольких километров пешего хода, даже камень мне показался мягче пуховой перины. В это время отец Иоанн восхищенно бормотал у себя на балкончике:

— Вот это, я понимаю, акустика! Здорово! Мне бы такой акустический эффект в мою церквушку…

И уже громче повторил:

— Слышь, Сэнсэй? Я говорю, мне бы такую акустику…

Вместо Сэнсэя крикнул Серега: