— Да что же ты делаешь! — вскричала мать и бросилась к девочке.
Отшвырнув стакан с мутным раствором, она чуть ли не силой заставила дочь выплюнуть те таблетки, которые та поспешно совала в рот. Но какую-то небольшую часть Алина все же успела проглотить. На крик матери прибежал отец и брат. Пока вызывали «скорую», пока промывали желудок, мать, сама не зная почему, позвонила родителям Марины. Звонок, разбудивший всех членов их семьи, оказался более чем своевременным.
Выражая своё беспокойство, Алинина мать просила проверить, все ли с Мариной в порядке. Мать Марины, удивляясь, что, собственно, может случиться в столь поздний час с дочерью, все же пошла в ее комнату. Но когда туда заглянула, то просто обомлела: ноги в страхе подкосились, к горлу подступил тошнотворный комок. Перед матерью Марины предстало ужасное зрелище: дочь, судорожно дергаясь, свисала на чулке, привязанном к ручке оконной рамы. Девочку еле успели спасти, вовремя вытащив из петли. Как впоследствии оказалось, именно в те минуты, когда Алина глотала таблетки, Марина пыталась повеситься.
Из последующих телефонных разговоров с матерью Алины мать Марины узнала, что, оказывается, попытка самоубийства была у ее дочери не первой. Слово за слово, и вместо слов благодарности о своевременном звонке посыпались грубые обвинения. Мать Марины считала, что именно Алина повлияла на ее дочь, поскольку та никогда бы сама не додумалась до подобного. Вообщем, как это часто бывает, толком не разобравшись, женщины разругались друг с другом.
После попытки отравления родители Алины всерьез задумались о психическом здоровье девочки и стали искать хороших врачей.
В назначенный час Женька привел в кабинет психотерапевта Алину и всю ее семью. Николай Андреевич познакомился с ними, внимательно выслушал и переговорил наедине с каждым. Долго беседовал с девочкой, протестировал ее. Алина вела себя вполне нормально. Никаких явных психических отклонений и патологий врач у нее не обнаружил. Психика вполне соответствовала ее возрасту. Семья, в которой она жила, была положительная. Каких-то особых трудностей в отношениях с родителями у Алины не было. В школе девочка училась хорошо, была общительна, активно участвовала в общественной жизни школы. На ее поведение учителя не жаловались. В общем, по большому счёту придраться было не к чему. Конечно, в девочке присутствовал страх за совершенный неестественный для себя поступок. Слушая девочку, Николай Андреевич все больше убеждался, что она, скорее, стояла на жизнеутверждающей позиции. Чувствовалось, что кое-чего она не договаривала, но обычно все эти тайны выяснялись при дальнейшем общении. В целом Алина проявила себя вполне нормальным человеком. Психотерапевт даже пошутил, выдавая свой вердикт родителям, что мол, были бы все его пациенты такими милыми жизнелюбами.
Как таковой явной причины, подтолкнувшей девочку на попытки самоубийства, он не обнаружил. Отклонение в состоянии поведения в первом случае психотерапевт расценил как проявление состояния аффекта, то есть нервно-психического возбуждения с утратой волевого контроля вследствие временного торможения деятельности коры головного мозга. Он связал это с естественными процессами развития мозга подростка. Во втором случае наблюдалось проявление аутоагрессии, вызванной депрессивным состоянием девочки. Поэтому Николай Андреевич порекомендовал попить антидепрессанты, а также пройти курс психотерапии.
Семья немного успокоилась и пошла домой. Николай Андреевич всем понравился, в том числе, и Алине, своей вежливостью, юмором и внимательным отношением. Родители поблагодарили Женю за знакомство и сказали, что к специалисту такого уровня они вряд ли смогли бы сами попасть.
Вечером мать Алины даже затеяла праздничный семейный ужин, чтобы еще больше поднять всем настроение. Алина поддержала эту идею «на ура» и стала помогать матери. Во время приготовления пищи они шутили и рассказывали друг другу анекдоты. Мать уже стала накрывать на стол, а Алина принялась за последнее блюдо. Делая бутерброды, она начала намазывать ножом масло на хлеб. И тут вновь внезапно случился рецидив. Только мать вышла из кухни, как Алина, словно отключившись на несколько секунд от внешнего мира, тут же резанула себе вены на руках. Такие её непредсказуемые действия вновь несказанно шокировали семью. Девочку быстро перевязали, дали ей успокоительного, а мать созвонилась с Николаем Андреевичем.
Доктор в это время находился на дежурстве. Сообщение о девочке поразило его. Случай оказался более серьезным, чем он предполагал. Другой бы врач поскорее открестился от такого «неперспективного пациента», но только не Николай Андреевич. Он, не мешкая, договорился с коллегами о срочной госпитализации девочки в соседнее психиатрическое отделение и организовал машину для доставки. Алину поместили в отдельную палату, выделили сиделку, сделали укол снотворного.
Хотя ночь дежурства выдалась спокойной, Николай Андреевич не сомкнул глаз до утра. Он перелистал всевозможную литературу по суицидологии, психологии, социологии, психиатрии, неоднократно анализируя возникшую ситуацию с разных сторон. Но однозначного ответа, удовлетворяющего его как профессионала, найти не смог. Единственное, что он выявил, обдумывая прошлый разговор с родителями девочки, это то, что, возможно, он не придал должного значения информации о матери. Она имела определенное влияние на девочку. А отец в беседе с ним обмолвился, что к его жене в последнее время стали приходить люди из какой-то новомодной секты. Они якобы с ней вместе читали Библию, какие-то их брошюрки, проводили беседы. Мать была домохозяйка, свободным временем располагала. Отец же отрицательно относился к этому увлечению жены. Он считал себя православным. Значит, вероятно, был конфликт между родителями в присутствии девочки. И это на нее отрицательно повлияло. А может быть, эти «братья и сестры» успели как-то обработать ее сознание. Да и девочка что-то недоговаривала. В любом случае в этом стоило разобраться поподробнее и еще раз опросить родителей. По крайней мере, другой причины, претендующей на особое внимание, психотерапевт в данный момент не видел.
Выполнив свою «рабочую» медитацию, Николай Андреевич решил заглянуть к Алине. Девочка мирно спала, а сиделка, держа какую-то книжку в руках, старательно боролась со сном. Выяснив обстановку и переговорив с сиделкой, Николай Андреевич еще некоторое время постоял возле кровати Алины, размышляя о происшедшем. И тут, то ли оттого, что он недавно вышел из состояния медитации, то ли благодаря интуиции, он явно почувствовал сильное отрицательное поле, исходившее от девочки. Ему даже самому стало как-то не по себе. Не отдавая себе отчета, Николай Андреевич автоматически поставил «защиту», которой когда-то его обучил Сэнсэй. Он поинтересовался самочувствием сиделки. Но пожилая женщина как всегда ответила: «Терпимо». Выйдя из палаты, Николай Андреевич насторожился еще больше. Что-то с девочкой было явно не так. На интуитивном уровне он понимал, что суть происходящего с девочкой кроется за пределами простых причин, которыми он пытался объяснить это явление. Данный случай требовал срочной консультации с Сэнсэем. Николай Андреевич решил дождаться утра и созвониться с ним.
Но утром оказалось, что Сэнсэй еще вчера куда-то уехал из города. Пришлось действовать по схеме обычных методик. Николай Андреевич, помимо психотерапевтической и медикаментозной работы с девочкой, попросил коллег провести дополнительное обследование ЭКГ, ЭЭГ, сделать МРТ головного мозга и проконсультировать ее у невропатолога, окулиста и терапевта. Случай с Алиной серьезно заинтересовал Николая Андреевича, в первую очередь, как ученого. Дело в том, что в последнее время такие происшествия стали достаточно распространенными в области. Словно накатившая волна, прошла по городам целая серия самоубийств детей и подростков, совершивших суицид без видимых на то причин. Пользуясь этим случаем, Николай Андреевич задался целью приблизиться к разгадке этой непонятной «детской эпидемии» и по возможности попытаться обнаружить пусковой механизм суицидального поведения. Случай с Алиной стал для него идеальным объектом для изучения.
Обдумывая возможные причины подобного аффективного поведения девочки, Николай Андреевич решил созвониться с отцом Иоанном. После взаимного приветствия Николай Андреевич спросил:
— Не знаешь, когда Сэнсэй возращается? Срочно нужен.
— Точно не знаю, но обещал скоро быть. А что за спешка?
— Да мне тут твое «муравьиное чадо» такой случай подбросило…
Вано усмехнулся.
— «Муравьиное чадо»?! Этот всегда приключения найдет на свою… голову. А что за случай?
Николай Андреевич вкратце рассказал историю девочки, не забыв упомянуть свою версию по поводу влияния секты.