А я уже в личном раю. Тону в аромате парфюма, который сама дарила ему, и трусь носом о щетину на скуле.

Лев прикладывает усилия, чтобы оторвать меня от себя, и ставит на землю, несмотря на мое сопротивление.

- Как маленький ребенок, - причитает. 

Он всегда такой, но у меня иммунитет к его ворчанию. Настырно обнимаю за талию и молча стою рядом. Не вмешиваюсь, наверное, впервые за все время. Проговариваю в голове то, что намереваюсь сказать. Слово за словом. Несколько раз подряд. 

Лев в какой-то момент замечает неладное, косится в мою сторону.

- Что? – спрашиваю я, когда Малик уходит.

Того, наконец, долг службы зовет. А точнее, Карим, что неожиданно заехал в бар. Только старший брат может заставить Малика работать.

- Ты подозрительно тихая, - произносит Лёва, - добра не жди, когда ты такая.

- Ой, да ладно! – толкаю его в грудь.

- Так о чем ты хотела поговорить? 

Эта фраза Мочалина вводит меня в ступор. Все слова – заготовленные, зазубренные – теряются по задворкам памяти. И я молчу. Боже, как глупо я, должно быть, выгляжу! Сама позвала его, сама потребовала этот разговор, а теперь хлопаю ресницами и топчусь на месте. Скоро носком кроссовки дыру проделаю в полу. 

- Я скалолазанием занялась, - выдаю первую здравую мысль, что возникает в голове.

Лев поправляет гриву, вечно спадающую ему на лоб, и смеется моим самым любимым смехом.

- Новое увлечение? Ясь, чем ты только уже не занималась. Такая непостоянная, - он щелкает меня по носу, как в детстве, - завтра бросишь, небось?

Мне не нравится направление, которое принимает диалог. И тот образ, в котором я предстаю. Совсем не подходит для признания.

- С чего это? – возмущаюсь.

- Ты всегда так поступаешь. В твоей жизни ничего не задерживается надолго. 

- Почему? У меня есть ты! – выпаливаю резко, а потом судорожно добавляю: - И мотоциклы! У меня есть мотоциклы, а они нравятся мне всю жизнь.

Жду реакции, но ее не следует.

- И что? – спрашивает он.