– Я почти весь день там проторчал. Просто у меня ничего не вышло.

– Ага, понятно.

– Послушай, ведь я же не специально продулся, – неискренне оправдывался я.

– Так что же произошло?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Не повезло.

– Лемми, невезения не бывает. Человек сам кузнец своего счастья.

Бобби посмотрел на меня очень серьезно: я никогда прежде его таким не видел. Я понял, что он не желает слушать меня. Он печально покачал головой и захлопнул багажник.

– Ладно, ребята, все с вами ясно. Вы орудуете у меня за спиной, хотите надуть меня – вот чем вы занимаетесь. Садись в машину.

Мне пришлось сесть позади вместе с огромным и вонючим Скоттом. Когда мы заберем Кевина, Скотт ни за что не захочет подвинуться, а значит, я окажусь зажатым между ними, и всю дорогу до мотеля мне придется сидеть рядом со Скоттом и вдыхать вонь его немытого тела. И все же я мог успокоить себя тем, что скоро все это закончится, ведь завтра мой последний рабочий день, а в понедельник утром Бобби посадит нас в машину и повезет домой. По пути мы ненадолго остановимся, чтобы еще немного походить от дома к дому, и к двум или трем часам дня во вторник я уже буду у себя. Мне никогда уже не придется продавать книги. Так что еще два захода – и я свободен.

В колонках бряцала мелодия группы «Дженезис», и я постарался сосредоточиться на музыке. Я где-то читал, что когда очень сильно болит голова, от боли можно избавиться, если сконцентрироваться на какой-нибудь другой части тела. Именно это я и попытался сделать: я решил, что если вслушиваться в песню «Дженезис» и сосредоточиться на голосе Фила Коллинза, то, возможно, вонь Скотта не будет доставать меня так сильно.

– Держу пари, ты сегодня продулся, – раздался с переднего сиденья голос Ронни Нила. – А вот я – нет, у меня – двойная взятка!

Я ждал, что Бобби прикажет ему попридержать язык, ведь обсуждать результаты прошедшего дня в машине было не положено, – но Бобби промолчал. Он просто крутил баранку и смотрел прямо перед собой.

– Почему ты не отвечаешь? – спросил Ронни Нил.

Скотт пихнул меня локтем под ребра.

– По-моему, кое-кто задал тебе вопрос, – сказал он и почесал прыщ, цветущий у него на носу.

Но я все равно ничего не ответил: я молча сидел и копил злость.

– Так ты продулся или нет? – спросил Ронни Нил. – Ты же вроде неплохо понимаешь по-английски?

– Ты же знаешь, что нам не положено это обсуждать.

– Что-то я не слышу, чтобы Бобби жаловался.