– Абриелла, – улыбается Прета. – Пожалуйста, скажи мне, что она вонзила тот железный клинок в сердце Себастьяна. Ему там самое место.

Кейн подмигивает ей, как будто она только что сказала что-то наводящее на размышления.

– К сожалению, это не так, но мне нравится ход твоих мыслей.

– Так что же случилось? – спрашивает Финн.

– Принцесса проснулась и не слишком благосклонно отнеслась к манипуляциям своего дорогого принца.

Они все еще называют меня принцессой, даже сейчас. Хотя, думаю, решив связать себя узами с Себастьяном, несмотря на их предупреждения, я показала, что они были правы. Какая же я дура.

– И что она сделала?

Лицо Кейна искажается злобной ухмылкой.

– Погрузила весь дворец во тьму. Она захватила своей силой половину его людей. Никто не мог добраться до них или увидеть хоть что-нибудь, когда Абриелла покидала замок.

Губы Преты медленно растягиваются в улыбку.

– Молодец, – бормочет она.

Джалек хмыкает.

– Была бы она такой умной, она бы прежде всего не стала бы связывать себя узами с мальчишкой.

– Сейчас мы ничего не можем с этим поделать, – говорит Финн, не сводя глаз с Кейна. – Какое это имеет отношение к тому, что Себастьян может заявить свои права на трон?

Улыбка Кейна становится шире.

– Мои источники сообщают мне, что он отказывается проводить коронацию без нее. Он хочет дождаться ее возвращения, чтобы доказать ей свою преданность.

– Возвращения? – Прета усмехается и вытирает щеки. – Как будто она вышла прогуляться и вовсе не беснуется из-за его предательства где-то за тридевять земель.

Ларк улыбается матери.

– Он не может занять трон. Он его не получит.

Все взгляды в комнате устремляются на Ларк, и Прета подхватывает дочь на руки.