Я перекатился, выдыхая из легких чистый дым. Пикард приближался. Он остановился в куче горящих денег. Нагнулся и ударил меня ногой в грудь. В меня словно врезался грузовик. Куртка на мне загорелась. Сорвав ее с себя, я швырнул куртку в Пикарда. Но он просто отмахнулся от нее и занес ногу назад для удара, который должен был меня убить. Вдруг его громадная туша задергалась, словно кто-то принялся бить его по спине молотком. Я увидел Финлея, стреляющего в своего вероломного друга из револьвера, захваченного из полицейского участка. Он всадил Пикарду шесть пуль в спину. Развернувшись, Пикард посмотрел на него. Сделал шаг вперед. Курок револьвера Финлея щелкнул по стреляной гильзе.

Я бросился на четвереньках за огромным израильским пистолетом. Подобрал его с успевшего нагреться бетона и выстрелил Пикарду в затылок. Пуля большого калибра раскроила ему череп. Ноги подогнулись под ним, и он стал падать. Я всадил в него оставшиеся четыре пули до того, как он рухнул на пол.

Схватив Чарли, Финлей побежал через огонь. Я поднял Роско с пола и потащил ее за собой вверх по лестнице, в кабинет, на площадку и вниз по пожарной лестнице, а следом за нами неслось пламя. Мы пролезли в дыру в ограждении. Взяв Роско на руки, я побежал через поле к дереву.

Раскаленный воздух сорвал с ангара крышу, языки пламени взметнулись на сотню ярдов в ночное небо. Повсюду вокруг в воздухе летали обгоревшие однодолларовые купюры. Склад горел как доменная печь.

Я чувствовал жар спиной, а Роско сбивала с нас горящие обрывки банкнотов. Мы добежали до дерева, но не стали останавливаться. Побежали к дороге. Двести ярдов. Сто ярдов. Позади послышался лязг и скрежет рухнувшего ангара. Впереди рядом с «Бентли» стоял Хаббл. Он распахнул задние двери и бросился за руль.

Мы вчетвером втиснулись на заднее сиденье, и Хаббл надавил на газ. Машина рванула вперед, двери захлопнулись. Дети сидели впереди. Оба кричали. Чарли кричала. Роско кричала. Я с каким-то беспристрастным любопытством поймал себя на том, что тоже кричу.

Хаббл промчался милю по шоссе. Остановил машину, и мы высыпали из нее. Столпились кучей, обнимаясь, целуясь, плача. Четверо Хабблов обнялись вместе. Я, Роско и Финлей обнялись вместе. Затем Финлей начал плясать, вопить и смеяться как сумасшедший, забыв свою бостонскую сдержанность. Роско съежилась в моих объятиях. Я смотрел на разгорающийся в миле от нас пожар. Огонь перекинулся на следующий склад.

Начали взрываться мешки с азотными удобрениями и бочки с машинным маслом.

Мы повернулись и смотрели на этот ад. Все семеро, выстроившись неровной цепочкой вдоль дороги. В миле от нас бушевала огненная буря. Огромные языки пламени взлетали вверх на тысячу футов. Взрывы бочек с маслом грохотали снарядами крупного калибра. В ночном небе миллионами оранжевых звезд парили горящие банкноты. Казалось, наступило светопреставление.

— Господи, — ахнул Финлей. — И это сделали мы?

— Это сделал ты, Финлей, — сказал я. — Это ты бросил горящую спичку.

Рассмеявшись, мы обнялись. Мы плясали, смеялись и хлопали друг друга по спине. Мы подбрасывали детей в воздух, обнимали и целовали их. Хаббл обнимал меня и хлопал по спине. Чарли обнимала и целовала меня. Я подхватил Роско на руки и целовал ее долго и страстно, не в силах остановиться. Она обхватила меня ногами за талию и обвила шею руками. Мы целовались так, будто нам суждено умереть, если мы оторвемся друг от друга. Наконец я медленно и осторожно поехал назад в город. Финлей и Роско на переднем сиденье вместе со мной. Четверо Хабблов втиснулись на заднее сиденье.

Как только сзади исчезло зарево горящих складов, впереди показались отблески горящего полицейского участка. Проезжая мимо, я немного сбавил скорость. Пожар разбушевался не на шутку. Здание должно сгореть дотла. Вокруг толпились сотни людей, глазеющих на огонь. Никто даже не пытался его потушить.

Я снова прибавил скорость, и мы пронеслись по притихшему городу. У памятника старику Каспару Тилу я свернул направо на Бекман-драйв. Объехал белую церковь. Проехал милю до ставшего таким знакомым белого почтового ящика у дома номер двадцать пять. Свернул с дороги и попетлял по дорожке. Задержался перед дверью дома ровно настолько, чтобы Хабблы успели выскочить из машины. Развернулся и снова начал петлять по дорожке. Выехал на Бекман-драйв и остановился.

— Финлей, на выход.

Ухмыльнувшись, он вышел из машины. Скрылся в ночи. Я пересек Главную улицу и подъехал к дому Роско. Остановился на обочине. Шатаясь, мы вошли в дом. Протащили по коридору шкаф и прислонили его к выбитой двери. Отгородились от окружающего мира.