Подбежав к участку, я упал на землю. Прополз вперед так, чтобы можно было заглянуть под массивную стеклянную дверь. Всмотрелся и прислушался. Затаил дыхание. Я смотрел и слушал долго, чтобы быть полностью уверенным.
Затем я встал и поставил пистолет на предохранитель. Убрал его в карман. Произвел мысленные расчеты. Пожарная часть и полицейский участок находятся в трехстах ярдах от северного конца Главной улицы. Дальше по шоссе в восьмистах ярдах ресторан Ино. Я прикинул: самое раннее, к нам смогут прибыть через три минуты. Две минуты прийти в себя и одна на то, чтобы добежать до Главной улицы. Значит, у нас есть три минуты. Для полной гарантии делим это время пополам. Итого девяносто секунд, от начала до конца.
Выбежав на середину шоссе, я махнул рукой Хабблу. Его машина съехала с обочины, и я побежал к входу в пожарную часть. Остановился у широких красных ворот и стал ждать.
Хаббл развернул старый «Бентли» на узком шоссе. Поставил его прямо напротив ворот, задом ко мне. Вспыхнули огни заднего хода. Взревел двигатель, и большая старая машина понеслась задом на меня.
Она разгонялась до самого конца и врезалась в ворота пожарной части. Старый «Бентли» весил не меньше двух тонн, и без труда сорвал металлические створки с петель. Раздался страшный грохот и скрежет металла, звон разбитых задних фонарей и шум оторвавшегося заднего бампера, упавшего на бетон. Прежде чем Хаббл успел переключить передачу вперед и выехать из пробитой дыры, я залез в щель между воротами и косяком. Внутри было темно, но я без труда нашел то, что искал. Это было закреплено на борту пожарного грузовика, горизонтально, на уровне глаз. Огромные кусачки, длиной не меньше четырех футов. Сорвав их с крепежа, я бросился к выходу.
Как только Хаббл меня увидел, он описал широкую дугу. Зад «Бентли» был изуродован. Крышка багажника хлопала, жестяные листы были смяты и искорежены. Но машина выполнила свою задачу. Развернувшись, Хаббл встал напротив двери полицейского участка. Задержался на мгновение и вдавил в пол педаль газа. Понесся на массивные стеклянные двери. На этот раз передом.
Старый «Бентли» пробил двери, разлетевшиеся дождем осколков, и врезался в стол сержанта. Протащил его в дежурное помещение и остановился. Я вбежал следом за ним. Финлей стоял в средней камере, застыв от шока. Он был прикован за левую руку к решетке, отделявшей его от последней камеры. У задней стены. Лучше не придумаешь.
Я убрал обломки стола, расчищая перед Хабблом дорогу. Махнул рукой. Он вывернул руль и сдал назад на освободившееся место. Я сдвинул к стенам столы в дежурном помещении, освобождая путь. Обернулся и подал знак.
Теперь передок машины был искорежен не меньше зада. Крышка капота вздыбилась, радиатор лопнул. Снизу вытекала зеленая жидкость, сверху со свистом вырывался пар. Фары были разбиты, бампер прижался к колесу. Но Хаббл делал свое дело. Он держал машину на тормозах, газуя на максимальных оборотах. Как я и сказал.
Машина задрожала, срываясь с тормозов. Она понеслась вперед на стоящего в средней камере Финлея. Врезалась в титановые прутья под углом и разорвала их пополам, словно топор, брошенный в штакетник. Капот «Бентли» взлетел вверх, лобовое стекло взорвалось. Искореженный металл громыхал и визжал. Хаббл затормозил в ярде от Финлея. Изуродованная машина застыла под громкое шипение пара. В воздух поднялось густое облако пыли. Нырнув сквозь образовавшееся отверстие в камеру, я схватил кусачками звено наручников, которыми Финлей был прикован к решетке. Надавил со всей силы на четырехфутовые ручки, перекусывая сталь. Вручив Финлею кусачки, я потащил его из камеры. Хаббл вылезал из «Бентли» через стекло. При ударе двери смялись и не открывались. Я помог Хабблу выбраться из машины, а затем сунул руку в салон и вырвал ключи из замка зажигания. Затем мы втроем пробежали через дежурное помещение, хрустя битым стеклом, и оказались на улице. Подбежали ко второму «Бентли» и попрыгали внутрь. Я завел двигатель и с ревом рванул со стоянки. Выскочил на шоссе и полетел к городу.
Финлей на свободе. От начала до конца прошло ровно девяносто секунд.
Глава 32
У северного конца Главной улицы я сбросил скорость и тихо покатился на юг по сонному городку. Мы все молчали. Хаббл лежал на заднем сиденье, приходя в себя. Финлей сидел рядом со мной, напряженно уставившись прямо перед собой. Все тяжело дышали. Мы попали в зону затишья, следующую за стремительной вспышкой опасности.
Часы на приборной панели показывали час ночи. Я собирался подождать до четырех утра. У меня особое отношение к этому времени. В армии мы называли его «временем КГБ». Говорят, русские чекисты предпочитали стучать в дверь своим жертвам именно в это время. В четыре часа утра. Якобы это позволяло им добиваться максимального успеха. В такое время у жертв обычно бывал упадок сил, и они не оказывали сопротивления. Мы сами время от времени проверяли это. Лично я неизменно добивался успеха. Так что я решил дождаться четырех утра, последний раз.
Последний квартал я петлял по переулкам за домами. Погасил фары и в темноте подкатил к парикмахерской. Заглушил двигатель. Финлей огляделся вокруг и пожал плечами. Визит в парикмахерскую в час ночи — не более сумасшедший поступок, чем въезд в здание на машине стоимостью сто тысяч долларов. Тем более это не сравнится с десятью часами, проведенными взаперти в клетке по воле безумца. После двадцати лет в Бостоне и шести месяцев в Маргрейве Финлей больше ничему не удивлялся.
Хаббл, сидевший сзади, наклонился к нам. Он никак не мог прийти в себя. Ему пришлось трижды сознательно наезжать на препятствия. Столкновения покрыли его синяками и ссадинами и лишили сил. Ему требовалось много мужества, чтобы давить на педаль, направляясь на одну твердую преграду за другой. Хаббл выдержал. На такое, способен далеко не каждый. Однако теперь настало время расплаты. Я выскочил из машины и подал знак Хабблу. Он присоединился ко мне. Остановился, немного пошатываясь.
— Ты как? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Кажется, я ушиб колено, и шея чертовски болит.
— Походи, разомнись. Не стой на месте.