– Есть у меня такое подозрение. Уверенности нет, а подозрение есть. Кто-то же запустил сию la machine infernale… И эта адская машина еще работает. Ну бог с ней, мне пора.
Немец встал, потянулся. Часть бумаг Будрийона он запихнул в портфель, а несколько заранее отложенных запер в сейф, прежде достав оттуда пистолет.
– И куда ты собрался? – спросил внимательно наблюдавший за ним Ледников.
Немец засунул пистолет за ремень джинсов, натянул легкую кожаную куртку и лишь потом ответил:
– У меня встреча с моим другом Клифтом.
– А ствол зачем?
– Да так, знаешь. А вдруг пригодится…
Ледников встал.
– Я с тобой. Мне эти твои встречи с друзьями не нравятся. Вернее, друзья твои мне не очень нравятся.
Глава 18
Юрий Иноземцев
Telle vie, telle mort
Как жил, так и умер
Вмашине, пока добирались до места встречи с Клифтом, практически не разговаривали. Иноземцев только время от времени взглядывал на хмурое, застывшее лицо Ледникова. Ему, конечно, было сейчас не до исчезновения какого-то там проныры Рагина. Просто он не мог не думать о том, как такая необыкновенная женщина, как Николь, могла спутаться с каким-то нечистоплотным дельцом. И достоинства Рагина, которые Иноземцев столь старательно расписывал недавно, не играли тут никакой роли. Ибо речь идет о самой мадам Николь!
Хотя, собственно, во время краткосрочного романа с Рагиным она вовсе не была нынешней всем известной госпожой президентшей. А была она всего-навсего Николь Фонтен, бывшей любовницей экстравагантного миллиардера Франка Лефлера, если appeler un chat un chat – назвать кошку кошкой. Никаких особых достоинств тогда за ней не числилось. Да, женщина эффектная, неглупая, умеющая преподнести себя, но и только. Сказать, что они с Рагиным неровня, тогда никому и в голову бы не пришло. В том кругу, где она вращалась, таких женщин было немало. Были, на вкус Иноземцева, и покруче, и попривлекательнее. Но растолковывать это сейчас Ледникову, ясное дело, бессмысленно, у него голова другим занята – ищет оправдания этому необъяснимому поступку мадам Николь.
Хотя ничего таинственного там не было. Николь Фонтен как истинная француженка всегда знала несокрушимую силу и неотразимое обаяние больших денег. Для нее это было само собой разумеющимся. Как-нибудь при случае он с Ледниковым еще об этом потолкует. Но не сейчас.
Клифт, как и договаривались, ждал в уличном кафе у памятника Дюма. Он сидел за столиком огромный и величественный, во всем белом, полный уверенности в своем превосходстве над окружающими людишками.
Иноземцев и Ледников какое-то время любовались им из машины.
– Как будем действовать? – поинтересовался Ледников. – Идем вместе?
Иноземцев покачал головой.