Приземление было неудачным. Купол парашюта накрыл верх могучего дуба, росшего на склоне холма. Григорьев повис в воздухе. Все попытки подтянуться к стволу дерева или обломать ветвь, сорвать с нее парашют ни к чему не привели. Он начал резать стропы. Другого выхода не было. Последний строп лопнул под ножом… Падал как в бездну. Наконец сильный удар о землю, снопы искр в глазах. Григорьев, закусив губу, чтобы сдержать стон, поднялся, ощупал себя. Цел, только ушибся.

Первая и самая ответственная задача — собрать людей и багаж. Николай Иванович сориентировался по компасу и побрел по темному лесу в западном направлении, тихо окликая товарищей. Вскоре отозвались Ойцев и Васина.

Начал брезжить рассвет. С Григорьевым было уже семь человек. Двое из них во время полета находились во втором самолете.

А «багаж»? Двадцать пять мешков с боеприпасами, взрывчаткой, продовольствием, медикаментами, запасными батареями к рации. Все это нужно было найти и немедленно спрятать.

В лесу, на холме, стояла высокая деревянная пожарная вышка. Григорьев поднялся и увидел в бинокль парашюты, повисшие на деревьях. Словно белые гигантские ромашки расцвели над темным лесом… Командир отряда быстро набросал на листе из блокнота схему расположения парашютов и, разбив людей на три группы, отправился на поиски остальных десантников и груза.

Вскоре он увидел на лесной дороге три фигуры. Навстречу ему шли мужчина и два мальчика. Это были местные жители, Григорьев вышел на дорогу.

— Кто вы?

— Лесник, — ответил мужчина по-чешски. — Это мои сыновья.

…Первая встреча с чехами. Лесник рассказал, что один парашют с грузом шлепнулся прямо во двор полицейского участка, вызвав немалый переполох. Лесник услышал об этом, смекнул в чем дело, и тотчас же отправился искать русских парашютистов.

Помощь первого чешского добровольца была как нельзя более кстати. Он указал, где и на каком расстоянии находятся окрестные села, городки, показал на карте место нахождения отряда. Столица Чехословакии — Прага — находилась отсюда в пятнадцати километрах.

В то же утро лесник оказал еще одну неоценимую услугу русским парашютистам. Лес, в котором они оказались, пересекался множеством дорог и троп, тянувшихся к населенным пунктам. Местность здесь была холмистой, встречались густые заросли. Все же находиться долго в одном и том же месте было рискованно. Но как определить, с какой стороны следует ожидать опасность? Лесник понял Григорьева…

— Прячьте парашюты, — сказал он, — я расставлю хлопцев, чтобы они наблюдали, а сам сяду на велосипед, объеду вокруг (я ведь должен объезжать свой участок), погляжу, не появились ли немцы, и сейчас же дам вам знать.

Часа через три все парашюты с грузом, за исключением того, что упал во двор полицейского участка, были найдены и спрятаны. За это время к отряду присоединилось еще шесть парашютистов. Не хватало четверых. Не исключено, что с ними произошло какое-нибудь несчастье… Товарищей нужно было найти во что бы то ни стало и как можно скорее. Григорьев оставил при себе несколько бойцов, остальных послал на поиски. Сам командир направился к тому месту, куда должен был прибыть после разведки лесник. Там, замаскировавшись среди камней, дежурил боец.

Ждать чеха пришлось недолго. Он приехал на велосипеде по узкой тропинке. По раскрасневшемуся, встревоженному лицу лесника катился пот.

— К полицейскому участку начали прибывать машины с немецкими солдатами.

Этого следовало ожидать. Полицейские, обнаружив парашют с грузом, боялись сунуть нос в лес, но, конечно, сообщили о происшествии гитлеровцам. Григорьев сердечно поблагодарил лесника, условился, где они встретятся вечером, и пошел к месту сбора группы.

Тут его ждала радостная весть — нашлись Власюк и Емелдинов. При приземлении Исмаил угодил на камни и повредил ногу. Власюк не оставил товарища в беде и на плечах тащил его по лесу, пока не наткнулся на своих. Емелдинову уже сделали перевязку, положили на самодельные носилки.

Вскоре вся группа собралась и двинулась дальше.

Рота гитлеровцев полдня старательно прочесывала лес, но никого и ничего не нашла. Группа быстро отходила в западном направлении. Мимо пробегали дикие козули, испуганные автоматными очередями, которыми солдаты фюрера щедро осыпали подозрительные кусты.

Так началась продолжавшаяся более месяца игра в «кошки-мышки». Почти каждый день гитлеровцы устраивали облавы на горсточку советских разведчиков, но те, предупрежденные друзьями из чешского населения, уходили от карателей или незаметно продвигались вслед за ними. Принять открытый бой с врагом означало пойти на самоуничтожение. Поэтому отряд все время, за исключением трех-четырех часов, отведенных на сон, был в движении.