Я наклонилась ближе, и наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

– С твоим отцом все будет в порядке. Ты все еще хочешь изучать восстановительную медицину?

– Да, но не по тем причинам, по которым думает папа. – Он прикусил нижнюю губу, а затем медленно выпустил ее. – У него есть план. Я буду играть в футбол, а потом получу вторую специальность. Он реалист, – усмехнулся парень, переведя на меня взгляд. – Я поиграю пару лет, а затем перейду к тренерской работе или работе с командами, используя степень по восстановительной медицине.

Настоящая американская мечта.

– А какой у тебя план?

Его поразительно живые голубые глаза широко распахнулись.

– Ты знаешь, сколько всего можно сделать в области восстановительной медицины? Я мог бы работать в больницах, с ветеринарами или даже в психологии. И не только со спортивными травмами. Я хочу помогать. Знаю, звучит как глупое клише.

– Это не глупо и не клише. Вовсе нет.

Себастьян был готов улыбнуться, но через мгновение свет померк в его глазах.

– Не знаю. Отец взбесился бы. Это было бы равносильно концу света.

У меня не осталось сомнений: Себастьян в своем предположении не ошибался.

– Он справится, просто обязан.

– Наверное, он от меня отречется.

– Я не уверена, что все зайдет так далеко, – уверила я Себастьяна. – Это ведь твоя жизнь, а не его. Зачем тебе заниматься тем, к чему у тебя не лежит душа?

– Да.

Уголки его губ дернулись, и он снова повернулся ко мне.

– Ты все еще надеешься поступить в Университет Вирджинии?

Очевидно, наш разговор был официально завершен.

– Да.

– Могу я задать тебе вопрос?