– Да, лучше дайте мне зеркало. Иначе мне придется прыгать с этой чертовой кровати и ползти в душевую – там-то оно наверняка есть!
Чтобы подтвердить серьезность своих намерений, она нажала на кнопку, и изголовье поползло вверх.
– Но твоя капельница и... э-э... – Алекс смущенно указал на кровать. Марла догадалась, что он имеет в виду деликатно прикрытый одеялом мочеприемник. Краска залила ей щеки, но она гордо расправила плечи.
– Плевать!
– Дай ей зеркало! – потребовал Ник. Губы его сжались в тонкую линию:
Юджиния сглотнула.
– Ну... хорошо. Только помни, дорогая, ты еще не выздоровела и скоро, очень скоро будешь выглядеть куда лучше. – Недовольно поджав губы, она начала рыться в сумочке. – А, вот она!
И протянула Марле блестящую золотую коробочку. Сисси поморщилась. Юджиния напряглась. Алекс отвернулся. Только Ник не шевелился и не отводил глаз. Дрожащими пальцами Марла раскрыла пудреницу и поднесла крохотное зеркальце к своему лицу.
«О господи!» – подумала она, судорожно втягивая воздух сквозь скрепленные проволокой зубы.
Все хуже, гораздо хуже, чем она ожидала. И дело даже не в том, что из зеркала на нее смотрело страшно изуродованное лицо – безобразно распухшее, покрытое синяками всех цветов радуги.
Дело в том, что лицо это было ей незнакомо.
Глава 4
Глядя на Марлу, Ник все крепче сжимал зубы.
Свободной рукой она осторожно провела по своему лицу – по синякам, ссадинам, уродливым шишкам на выбритой половине головы. К чести Марлы, держалась она молодцом, хотя Ник и подозревал, что в душе она готова разрыдаться. Сглотнув, она пробежала пальцами по аккуратному ряду швов под коротеньким пушком отросших волос.
– Боже мой! – прошептала она, часто заморгав. Но в следующий миг выпрямилась и храбро подняла глаза. – На невесту Франкенштейна я не тяну, а вот на подружку невесты... – Она попыталась улыбнуться, но губы задрожали, и улыбки не вышло.
Много лет назад Ник поклялся ненавидеть эту женщину до конца своих дней. Она обманула его, предала, предпочла ему брата. Но сейчас вся сила воли требовалась ему, чтобы не отводить глаз.
– Все будет хорошо, – тихо произнес Алекс, забирая у нее из рук золотую пудреницу. – Только дай срок.
– Конечно. Пройдет какая-нибудь пара месяцев, и все останется позади. – Юджиния широко улыбнулась, сверкнув золотыми коронками. – И мы вместе посмеемся надо всем этим.
– Смеяться над этим я не стану. Никогда, – отрезала Марла.
– Разумеется, и никто из нас не станет! – И Алекс бросил на мать укоризненный взгляд.