Я иду от своего дота к другому доту, скрип, скрип.
Иду уже второй день. Видел двоих, таких же, как я, но чёрных и обугленных. Город позавтракал ими, а обед удирает от него по пустоши.
Интересно: тот, кто удирает от города и тот, кто идёт к третьему доту — они идут вместе?
Кто-то из них должен быть я.
Кто бы это мог быть? Наверно тот, кто удирает от города — инстинкт самосохранения мне понятен.
А как же тот, кто идёт к доту? Нужно его задержать, вдруг у него нет пропуска, и он — враг? А может, он — шпион?
Зачем же он идёт к третьему доту? Я должен пойти за ним.
Я помню, что в третьем доте сидел Муха.
У него были очки.
Генерал бил его наотмашь, и голова Мухи моталась, словно тряпичный заяц.
А потом очки упали и треснули — Генерал наступил на них. И Муха ходил в разбитых стёклах.
Теперь я увижу мясо Мухи.
Я голоден? Нет, я несу все уцелевшие банки. И все они из моего дота. У тех двоих — банки тоже съел город.
Я ищу Муху, потому что это ближе. Дальше может не хватить сил. Я болен. Очень болен. А вокруг — предатели.
У меня мутит в глазах.
Я вижу дот Мухи. Но с ним что-то не так.
Чёрные мухи — вот что я вижу.
Они сидят и ножками чистят головку так упорно, что вот-вот оторвут.
Я иду к ним, и они растут, растут…
Большие чёрные мухи. Один в шлеме на ушах, а у другого — уши торчат на затылке. Две штуки. Обе — в лётных комбинезонах.