Хелен стояла, молча глядя на него, не желая садиться, пока не подвергнет нахала перекрестному допросу. Сесть – значит смириться с его присутствием, а она совсем не готова капитулировать. Любым способом надо вывести этого жулика на чистую воду.

– Почему вы мне врали?

– Ничего подобного. Вы поторопились с выводами, а я не стал спорить. Так казалось легче, чем попытаться рассказать всю правду.

– Вы всегда выбираете легкий путь? – спросила прокурорша, не выпуская его из виду.

– Стараюсь, – кивнул Джеймс с абсолютным спокойствием. – Садитесь, Хелен, и я отвечу на все ваши вопросы. Честно.

– Конечно, ответите, а потом уедете, – произнесла она ледяным сдержанным тоном, который прекрасно убеждал десятки адвокатов и бесчисленное количество присяжных заседателей. – И я предпочитаю стоять.

Но на Рафферти суровая отповедь не произвела ни малейшего впечатления.

– Садитесь, – приказал он тихим убийственным голосом.

Хелен невольно повиновалась.

Захотелось даже налить себе чашку отвратительной бурды, чтобы хоть чем-то занять руки и успокоиться. Раз уж невозможно не любоваться этими темными, слегка насмешливыми глазами и отчужденным красивым лицом.

– Полагаю, вы друг Билли Моретти и прилетели, чтобы его выручить.

Нет сил сопротивляться манящей глубине затягивающего взора. Старомодный шелковый галстук показался более безопасным объектом для изучения.

– Вы сделали это снова.

– Что – это?

– Поторопились с выводами. Поверьте, я не прилетел. У меня нет крыльев.

– Очень смешно, – фыркнула Хелен, собираясь с духом, чтобы встретить его взгляд. – Тогда почему бы вам просто не рассказать правду?

– Нет проблем, – ответил Джеймс. – У вас есть пепельница?

Она даже не осознавала, что он загрязняет квартиру мерзким дымом.

– Используйте блюдце, – отрезала зануда.

– Не желаете запретить мне курить? – поддразнил Рафферти, легко читая ее мысли.