Я растерянно прикусила язык, маясь, мысленно подбирая нужные слова, способные четко обосновать мою нравственную позицию, но так и не находя весомых аргументов, призванных убедить Конрада в моей правоте.

— Я думаю, что «Завет» сделает меня счастливой… — собравшись с духом, неуверенно промямлила я. — Разве все люди не мечтают об одном и том же — о простом человеческом счастье?

Но вместо того чтобы проникнуться силой моих доводов, вредный вервольф высокомерно откинул назад свою гордо посаженную голову и громко заржал, вульгарно до неприличия. Я ошеломленно хлопала ресницами, раздосадованная его парадоксальной реакцией. М-да, кажется, уколоть Конрада оказалось делом не из легких. В искусстве фехтования на словах он не имел себе равных. Он всегда отражал наносимые ему удары с молниеносной быстротой и точностью, безупречно владея логикой и намного превосходя меня в умении подчинять своему влиянию.

— Не нахожу в этом ничего смешного! — со злостью процедила я, в очередной раз забывая о том, что злость делает нас слабее. — Ты никогда меня не уважал и не считался с моим мнением.

— Любимая! — печально вздохнул вервольф, мгновенно обезоружив меня этим бесхитростным словечком. — Признаюсь откровенно: я стал сентиментальным, и даже, наверное, поглупел и постарел — мне хочется сказок…

— А я-то тут при чем? — сварливо буркнула я. — Намекаешь, что я не подхожу под критерий сказочной принцессы?

— Хуже! — еще громче вздохнул он. — Извини, но ты своими же руками старательно гробишь нашу сказку, нашу любовь. Разве ты не понимаешь — мы и так уже счастливы…

Я кисло поморщилась, будто глотнула уксуса. Конрад вел себя уж слишком обыденно. Как будто он не знает, что, закончив приставания извинениями, можно обидеть любую женщину.

— Нет, не извиню! — Я протестующе пнула пустую бутылку из-под вина. — Ты рассуждаешь как обыватель, ты себялюбиво отвергаешь гибнущий мир и зацикливаешься на своем мещанском благополучии. Ты не хочешь признать того, что Эра зла скоро поглотит всех людей…

— А мне плевать! — холодно отчеканил он. — Почему этот мир должны спасать именно мы? Ведь другие в это самое время спокойно отсиживаются за нашими спинами! Я устал отдуваться за других, я выживу при любом раскладе, если только не взвалю на свои плечи чужие проблемы. Я выживу и спасу тебя. А остальные… — Он надменно взмахнул рукой. — Наплевать!

Я до крови прикусила свою нижнюю губу, до глубины души возмущенная его пофигизмом и эгоизмом. А я-то еще ставила его выше Тристана! Я скучала по нему, переживала из-за него и даже считала потерю его любви равнозначной концу своей жизни! А он, он… Он был для меня всем, а стал — ничем. Да он просто трус, предатель и сволочь! Мне мнилось, что в моей голове раздается вполне реальный грохот — то рушились мои грандиозные планы, чаяния, убеждения…

— Конрад, — я смотрела на него с мольбой во взоре, — прошу, забери обратно свои последние слова, потому что я способна простить тебе все, кроме предательства…

— Да-а-а? — взвился он, точно так же поддавая ногой ни в чем не повинную бутылку, покатившуюся обратно ко мне. — А ты уже возвела меня в ранг эталона? Зря! Никогда не претендовал на звание образцового героя девичьих грез!

— Искать мужчину без изъянов может только женщина без извилин! — устало опровергла я. Похоже, все ранее сказанное о женщинах вполне применимо и к мужчинам. Кумиры не существуют, они просто чахнут и дохнут в условиях нашей суровой реальности. Идеализировать нельзя никого. Дабы не разочаровываться.

— Не утрируй! — фыркнул циничный оборотень. — Что у женщины на уме — уму не понять.

— Ты считаешь меня глупой идеалисткой? — без обиняков спросила я.

— Да! — согласно ухмыльнулся он.

— И уверен в том, что я готовлюсь совершить не доброе дело, а величайшую ошибку своей жизни? — продолжила я.

— Да! — Его губы вытянулись в прямую, хищную линию, придавая красивому лицу мужчины подобие ужасной звериной морды.

— Но ты все равно пойдешь со мной, так? — Я была уверена в его утвердительном ответе.