— Ты не дослушал меня, — примирительно поднял руки Ллоуль. — Энергетический потенциал вашего мира благодаря огромной численности населения настолько велик, что его хватит и на победу над чудовищем, и на откат, о котором я тебе уже говорил. Только откатится не вся планета, ее мы оставим бедным существам, лишившимся дома. В любом случае, я бы не смог вернуть целую планету на несколько дней назад, а вот пару дюжин человек — запросто, да ведь кроме тебя никто не дошел. Значит, вернешься в знакомый и родной дом один. Дело-то в чем — параллельные временные потоки касаются не только разных миров, но и, в общем-то, одного и того же. Например, технически существует место — точная копия нашего, и там сидим такие же мы, но время, скажем, отстает от нашего на десять минут. Или опережает на пару часов. Это версии одного и того же мира, но, прости великодушно, здесь пример с тетрадью уже не подойдет.

Последние слова Ллоуля с слышал будто сквозь помехи, ухватившись за первые. У меня аж в груди заныло от желания как можно скорее оказаться дома, в абсолютно любом возрасте и в любой момент, даже в один из унылых вечеров подростковой жизни, когда отец одной строго фразой, брошенной походя, ставит крест на походе на дискотеку. А наутро ты перестаешь на него обижаться, когда узнаешь, что кого-то не пропустили на фейсконтроле из-за возраста, а кто-то, «более везучий», наутро просыпался в зале ожидания травматологии или бежал за номерком стоматолога.

— Еще раз повторю. Одновременно существуют не только параллельные вселенные. Одновременно существуют версии одного и того же мира с разным временным состоянием. Ты уже, вижу, отключаешься, — Ллоуль хмыкнул — Объясню быстро и просто. Если отойти от нашего с тобой человеческого восприятия, где время является неотъемлемой частью жизни и где существует лишь три измерения, то окажется, что мир настоящий, мир секундной давности и даже мир шестьдесят пять миллионов лет назад технически находятся рядом. Речь идет об одном и том же мире, улавливаешь?

— Не слишком, — с неудовольствием признался я. — То есть я попаду в свое собственное прошлое, где все точно так и именно так, как и было?

— Да! — Ллоуль радостно хлопнул в ладоши. — Только и будущее у вас уже будет нормальное, поскольку Пожирателя в нем не будет. И меня тоже. Все пойдет, как должно, без потрясений и катастроф. А нынешняя Земля, где мы находимся сейчас, останется в новом, отдельном временном потоке. Она будет как памятник для грядущих поколений, когда цивилизация дозреет до таких путешествий.

В общем и целом — если наши расчеты были верны, а я в этом практически не сомневаюсь — будет высвобождено громадное количество энергии. Энергии, управляемой мной. Ее с лихвой хватит, чтобы, образно выражаясь, вернуть тебя в твое же прошлое в твоей же реальности. С сегодняшними знаниями и памятью, естественно.

— И далеко меня занесет?

— Не знаю, — честно пожал плечами Ллоуль. — Здесь я никаких вычислений не производил, но не волнуйся, ты благополучно уложишься в диапазон двух-трех лет. Однако, с моей точки зрения, наиболее вероятно все-таки перемещение сознания в момент, близкий или предшествующий моему вмешательству.

Я прикинул в уме — три года назад я только-только отучился в ижевском вузе и оказался на распутье, начинать карьеру или пойти еще поучиться, в магистратуру, чтобы отсрочить тревожное мгновение начала взрослой жизни. Тогда я год проваландался почти без пользы — работал там, работал сям, уходил, приходил, менял места, как перчатки, параллельно лелея с каждым днем увядающую надежду на музыкальное будущее. В итоге я понял, что с группой не получается, не срастается, и мы все, особо не сговариваясь, разбрелись по разным местам…

Говоря начистоту, не очень-то я бы хотел снова попадать в этот период своей жизни. Я его запомнил как серую и депрессивную полосу длиной в двенадцать месяцев, когда побег за границу оставался единственным маячащим вдалеке лучиком света, способным избавить меня от всех проблем, от памяти… Да не, чего это я, разве то, где я сейчас, чем-то лучше две тысячи двенадцатого года? Да я б хоть в тридцать девятый прыгнул из этого сумасшедшего дома, в котором я остался совершенно один, нелепо и нежданно растеряв по дороге всех друзей, с кем, казалось бы, мы и худшие передряги преодолевали.

Внезапно здание отеля глухо загремело и затрещало, закачались вдали деревья, возмущенно зашумело море. Я зачем-то вцепился в свое кресло и затравленно посмотрел на Ллоуля, а тот спокойно глядел на меня.

— Не пугайся. Пожиратель приближается, только и всего. Это — только начало, скоро все будет намного серьезнее.

Едва Ллоуль договорил, как землетрясение прекратилось. Настороженная тишина, повисшая вокруг, продлилась недолго — вновь со всех сторон начала доноситься возня, в небе опять заухали летающие чудища, к которым присоединились еще одни, более изящные существа, отдаленно напоминающие знакомых по детским энциклопедиям птерозавров.

Эти были намного подвижнее и легче. Они гортанно перекрикивались, кружа над все еще ворчащим морем и махая хвостами со смешными кисточками — наверное, проголодались и искали рыбу. Размах крыльев у этих животных не слишком отличался от оного у крылатых крепышей, но меж собой монстры не сражались. Они вились над лесами и дорогами, из чего я сделал предположение, что в их рационе преобладает свежая плоть жертв поменьше и падаль.

— Что-то я совсем с ног валюсь, — я не хотел этого говорить, слова вырвались сами.

— Не помог чаек? — с изумлением спросил Ллоуль.

— Еще как помог. Без него я б уже, наверное, концы отдал. Но все равно, супротив природы ведь не попрешь…

— Я тебе очень не советую идти спать, если ты хочешь узнать что-то еще. Времени в запасе у нас немного, а если быть точным — до трех часов ночи. Не возражаешь, если я еще попробую подпитать тебя энергией? Не бойся, наркотиками накачивать не буду, все мои препараты — экологически чистые, без, так сказать, нежелательных побочных эффектов.

Вяло пожав плечами, я оперся о чуть качнувшийся стол и с трудом поднялся на ноги. В груди немного покалывало, налилась противной тяжестью голова. Я дошел до той фазы, когда недостаток сна оказывает уже вполне серьезное воздействие. Ох, болеть мне потом долго еще.

— Идем, чего уж там — потерплю.