Лихими движениями я начал вымахивать и вышвыривать все из багажника прямо на шоссе, и вскоре вожделенная воронка весело забрякала по дороге, выкатившись из груды тряпья, пропитанного чем-то темным. Кровью, конечно, чем же еще. Видимо, первое время после катастрофы эти гады еще опасались власти или полиции и старались отвозить убитых ими подальше от места преступления.

Бензин радостно потек из канистры в воронку и дальше, в бак. Первую я успел залить полностью, вторую — на треть, когда прямо на дороге перед нами показались очередные чудики. Из неразборчивых клякс вдалеке существа быстро превратились в хорошо различимых, отвратительных уродов. У меня заканчивались слова для описания всего этого и ресурсы нервной системы для восприятия.

Тощие, высокие, на костлявых ногах без капли жира и, кажется, мяса, они с огромной скоростью цокали навстречу. Каждый ростом с жирафа, но благодаря конечностям, а не шее, в пропорции казавшейся чуть длиннее лошадиной. Продолговатые морды напоминали ослиные, но сходство несколько портила ненормальная костлявость, когда кожи будто бы не хватало, и ее натянули на череп так туго, как только могли.

Я с трудом удержался от того, чтобы не бросить канистру, и неуклюже вломился в машину прямо с ней. Скованность движений добавляла кошмара во все это, и я, уже привыкший к дикой езде, лихо развернул машину и дал деру в обратном направлении.

— Там же… — начал было Хельмут, но я оборвал его.

— Знаю, знаю! И что вы предлагаете? Ждать, пока очередные инопланетяне нас затопчут? Они не останавливаются!

Мы немного оторвались, когда Хельмут с неожиданной ловкостью вырвал полупустую канистру из моих рук.

— По тормозам! И зажигалку дай сюда! — проревел он знакомым командирским тоном, что стоило ему немалых усилий. — Спугнем эту шушару, быстрее!

Пока я послушно вжимал педаль тормоза в пол, немец щедро лил бензин на асфальт. Оказывается, два с лишним литра топлива можно выливать весьма и весьма долго, темная полоса на асфальте получилась метров на десять-двенадцать.

Тем временем я нащупал в кармане зажигалку, нетерпеливо выхватил ее, едва не выронил и всучил в уже протянутую ладонь Хельмута.

— То, что нужно, — обрадовался Хельмут, откинул колпачок и швырнул зажигалку за окно.

В этот же момент я дернул машину вперед, и очень вовремя, иначе вздувшийся жар мог коснуться и нас. А так он лишь ярко распалился прямо под ногами и настигших нас чудовищ. Первый монстр, кажется, не понял, с чем имеет дело. Неужели там, откуда они родом, нет огня?

Ступив прямиком во взметнувшиеся языки пламени, чудище запрокинуло мосластую морду, возвышающуюся над нами на уровне метров четырех, и затрубило от боли. Тормоза у его сородичей оказались отменные, они встали, как вкопанные, потрясенные неизвестной им угрозой.

Переориентировка заняла не больше пары секунд, по истечении которых испуганно загомонившее стадо с еще большим задором понеслось в обратном направлении, оставляя на асфальте трещины и вмятины. Что бы такие копыта сделали с российским шоссе, я себе даже не представляю. Хотя, может статься, длинноногие бегуны переломали себе конечности на какой-нибудь трассе типа Киров — Екатеринбург и теперь лежали, медленно умирая от голода и проклиная судьбу.

Мы объехали почти сразу погасшую полосу огня, оставившую на память о себе лишь длинный черный свет, и поплелись следом, потихоньку ускоряясь — пришельцы бежали намного быстрее, чем любое другое известное мне животное. С такой длиной шага и с такой легкостью движений им впору было соперничать с суперкарами, а не с эталонным кредитомобилем.

На одном из ответвлений, уже у самой македонской границы, стадо легконогих гигантов, наконец, свернуло и скрылось из поля зрения, мы же проехали прямо. Меня уже взяло любопытство — кого, кого еще мы сегодня встретим? Воображения нарисовать более удивительных существ не хватало, и я решил просто подождать, вооружившись любопытством и хорошим настроением. А чего грустить? Свет вернулся, я живой, пусть и ненадолго, а вокруг столько всего происходит!

— Вздремну немного, — тихо проговорил Хельмут.

Только сейчас я заметил, что ему поплохело. Кровь совсем отлила от лица, зато прикрывающая повязку рубашка ею пропиталась и из серой стала темной, почти черной. Хельмут умирал, и маневр с бензином только лишь приблизил неминуемую развязку.

— Нет, нет, — я легонько потормошил его плечо. — Ради Бога, не засыпайте. Вы ведь не проснетесь! Держитесь, немного осталось. Путь чист, вот-вот доедем. Вы же видите, я стараюсь изо всех сил.

— Вижу, вижу…