Точнее, в ближайший сквер. Надо было обдумать свалившиеся на мою голову проблемы. Хотя это, конечно, как посмотреть. Вполне может быть, что это не беда, а, наоборот, настоящая удача. И я не про само сатори как таковое. Возможность входить в состояние озарения – это однозначно плюс, особенно если меня научат им управлять. Но вот повышенное внимание конторы глубокого бурения уже вещь не вполне однозначная. Несущая в себе как положительные, так и отрицательные стороны.

Например, теперь Галкину-старшему будет гораздо сложнее меня достать, когда за спиной маячит суровый призрак товарищей в кожанках. Или строгих костюмах, если говорить о современности. С другой стороны, кто знает, какую цену запросят эти товарищи за свою помощь. Да, тащить на стол вивисектора меня пока никто не собирается. Но ключевое слово здесь – пока. Что будет дальше, никто не знает.

Но и дергаться смысла не имеет. Мой план стать полезным, чтобы вред от моего устранения был больше, чем возможная прибыль, никуда не делся. И ту же крипту я так и так собирался сдать, правда, не Выгорскому, а Илье Демидовичу. Но, возможно, получилось даже лучше. Что-то подсказывает мне, что у тренера связей и возможностей больше. Значит, и выхлоп будет выше. И пусть даже я с него ничего не получу, это разницы не имеет.

Я не врал Михалычу про причины, по которым сам не сунулся к крипте. Хотя, по идее, можно было сделать закладку, а через пару лет свалить в Штаты уже миллионером. Дать пару интервью про ужасы режима, обличить партию, обозвать товарища Сталина людоедом, ну и так далее. Схема отработана сотнями диссидентов и перебежчиков, только мне с ними не по пути. Пусть Союз несовершенен, пусть мне многое кажется странным и непонятным, но все это перевешивают лица людей. Не безнадежные загнанных в кредитную кабалу рабов или надменные офисного планктона, почему-то считающего себя элитой страны, а обычных людей, уверенных в завтрашнем дне. Даже моя мама, тяжело работающая в заводской столовой, и то была уверена в том, что мы с ней будем кушать и куда я пойду учиться или работать после школы.

Не знаю, может, мне именно этого всегда и не хватало. Я вырос на рассказах о том, как хорошо было в СССР, и пусть делил их на десять, все равно получался какой-то рай на земле. При этом уже в зрелом возрасте я много читал о том времени, да и сам неплохо жил, имея достаток, свою фирму, дом, дорогую машину и прочее. И понимал, что большинство благ такого уровня жителям Страны Советов были недоступны. И тем не менее всегда мечтал оказаться там, где все были равны. Но не буду греха таить, эта версия Союза – с кооперативами, частным предпринимательством и Маленковым – нравится мне гораздо больше. Как минимум потому, что здесь я могу реализовать свои знания и умения по полной и получить за это достойное вознаграждение.

Махнув рукой и решив оставить все как есть, я поднялся с лавки и собрался идти домой. Уже наступил вечер, а ел я последний раз в кафе с Ванькой Шиловым. Так что желудок начинал протестовать, тем более что я заметил, что жрать начал гораздо больше. Видимо, организму требовалось больше энергии. Можно было бы и по дороге перекусить, но деньги, полученные от директора Дома пионеров уже почти заканчивались, новых в обозримом будущем не предвиделось, да и советский фастфуд оставлял желать лучшего. Никаких тебе хот-догов или гамбургеров. Максимум пирожки. Тоже неплохо, но кто знает, что там внутри и сколько они лежат. Ну, не вызывали у меня доверия дородные тетки в халатах, когда-то бывших белыми, и с сумками-термосами, которые явно старше меня. Лучше уж дома пожую, тем более мама готовила шикарно.

Предвкушая вкусный ужин, я остановился возле пешеходного перехода через дорогу. Только загорелся красный, и, хоть машин не было, я не собирался нарушать. Зачем рисковать лишний раз, когда можно этого не делать. Потерять двадцать секунд не критично, спешка, она нужна только для ловли блох. Напротив, на другой стороне, точно так же остановилась девчонка моих лет в легком платьице, с детской коляской. Вряд ли это был ее ребенок, скорее младший брат или даже племянник. Не то чтобы в Союзе малолетки не рожали, но почему-то я был уверен в своих выводах. Слишком спокойно та себя вела, с кем-то переписываясь по телефону и не смотря по сторонам. А зря, хотя я тоже не понял, откуда вынырнул этот уродец на электросамокате.

Справедливости ради, даже не залипай девчонка в телефон, увернуться она бы не успела. Малолетний Шумахер тоже не стал тормозить, то ли растерявшись, то ли просто рассчитывая все-таки объехать преграду. Не получилось, и он с лету долбанул девчонку, сбивая ее с ног. А коляска от удара вылетела на дорогу, где, как назло, в этот момент показался еще один лихач, уже на машине, но тоже вообразивший себя пилотом «Формулы-1».

Не знаю, как я успел среагировать. Счет шел даже не на секунды, а на мгновения, но я на полном автомате прыгнул вперед, как на тренировке, на лету поймав коляску, и покатился по тротуару, сжимая ее в объятиях. А за спиной завизжали тормоза. И только тогда я осознал, что сделал. А поняв, отпустил коляску и розовощекого пацана шести-семи месяцев от роду, весело гукающего: мол, здорово, давай еще раз.

– Ты что творишь?! – Из вазовской «десятки» грязно-синего цвета выскочил мужик и, сжимая кулаки, кинулся ко мне. – Ах ты паршивец! Жить надоело?! Да я тебе сейчас ухи оборву, гаденыш!!!

– Пасть завали! – поморщился я от боли в отбитом боку, поднимаясь и разворачиваясь к водиле. – Тебя, мудака, соблюдать скоростной режим в городе не учили? Так я могу подробно объяснить, что и как. Вон из-за тебя спортивку порвал.

– Ты как со взрослыми разговариваешь, щенок?! – попытался надавить тот авторитетом, заметив значок Юниора на груди и поняв, что физически я сам надаю ему лещей. – Я сейчас милицию вызову!

– Вызывай. И ГАИ сразу. – Мне было плевать, чего там будет делать этот урод, я склонился над сбитой девушкой. – Ты как, жива? Где болит?

– Нога, – застонала та, но тут же вскинулась: – Ванька! Где Ванечка?!

– Да тут, – успокоил ее я, присаживаясь и аккуратно ощупывая ногу. – Тут больно? А тут? Похоже, ушиб сильный от самоката, но перелома нет. А ты куда собрался, засранец?!

Последнее относилось к малолетнему Шумахеру, решившему свалить под шумок. Но я ловко поймал его за ухо, мигом отбив у того желание сбежать.

– Ай-яй-яй!!! – заверещал тот. – Пусти, дядька!!! Пусти, я бате скажу, что ты ко мне приставал!

– Чего?! – аж опешил я, а затем отвесил сопляку смачный подзатыльник. – Ах ты твареныш! Ты сейчас чуть двух человек не убил и еще угрожаешь меня оговорить?! Да я тебе уши оторву, понесешь родителям, пусть пришьют.

– Так это… я поехал, – тут же пользуясь тем, что я занят, решил свалить водила. – Я-то ни при чем…

– Стой на месте и звони ментам и в скорую, – обломал я его радужные мечты. – Уедешь – напишу на тебя заяву. Номера я запомнил.