– Принимается, – я кивнул, – а как это сделать?

– По отчетам из райпо, конечно, – хмыкнула наша староста, Ксюха Денисова, буквально на днях делавшая доклад по этой теме. – В райпотребсоюзе собирают данные из магазинов и отправляют их в Госплан. И там уже решают, какие товары где нужны.

– Вот! – я наставительно поднял палец. – И вот тут зарыта собака! Если у нас будет одна только плановая экономика, с этого момента начнется тот самый, скрытый от чужих глаз хаос, который может погубить целую страну. Сейчас объясню. Вот представьте, что у нас нет ни одного кооперативного магазина. Нет артелей, фабрик, заводов – ничего. Все изготавливается только на госпредприятиях согласно спущенному сверху плану. Как вы думаете, что проще сделать, десяток платьев разного цвета и фасона или десять роб из обычной мешковины?

– К чему этот идиотский вопрос, Чеботарев? – сердито стукнула по столу географичка. – Что ты вообще несешь?

– Я утрирую немного, но в целом дело так и обстоит, – я пожал плечами. – Предприятию гораздо выгоднее делать ограниченный ассортимент товаров, это проще экономически.

– Да кто будет брать робу вместо платья? – рассмеялась Полякова, обернувшись ко мне и постучала себя по голове. – Ты совсем ку-ку?

– А что, если ничего другого нет? – я хитро ухмыльнулся. – Просто нет, потому что по плану в этот магазин или даже город завезли только робы. Ну, так получилось. И ателье нет, чтобы сшить на заказ, ведь, как мы помним, частную деятельность тоже запретили, ибо план. А в государственных очереди на полгода вперед. Что делать людям, будут они брать робы?

– Ну будут, – буркнул Ромка. – И ты хочешь сказать, что после этого райпотребсоюз отчитается о продаже партии, а в Госплане снова пришлют робы?

– Именно! Два чая этому столику! – вырвалась у меня древняя присказка, хорошо, что здесь ее никто не знал. – То есть видите, план начинает пожирать сам себя.

– Этого не будет никогда! – припечатала Дина Рашидовна. – За такими вещами следят ответственные товарищи из партии и никогда не допустят подобного!

– Я бы с вами поспорил по поводу бюрократизма, очковтирательства и прочего, но думаю, сейчас не время, – я криво усмехнулся. – Возьмем как допущение человеческий фактор. Кто-то недосмотрел, забегался, пропустил и так далее. Люди не роботы, они могут ошибаться. Главное, что вы поняли, к чему я веду. Когда товарооборот регулируется искусственно, как в случае с Госпланом, возможны подобные коллизии. Производство всегда будет стремиться к унификации, удешевлению производимого товара. А если берут и такой, зачем делать что-то еще? Люди же будут вынуждены покупать некрасивую, некачественную одежду и вообще товары народного потребления, просто потому что у них нет альтернативы. А частные производства как раз и дают ту самую необходимую альтернативу, которая, кстати, заодно двигает развитие общества.

– То есть ты предлагаешь полностью отказаться от плановой экономики? – На удивление, учительница даже немного успокоилась, но в глазах появился подозрительный прищур. – А может, вообще выбросить учение марксизма-ленинизма и стать капиталистами?

– Я этого не говорил. – Да, передергивать училка умела. – Наоборот, я считаю, что в некоторых сферах плановая экономика не просто нужна, а единственно возможна. Стратегическое производство, военно-промышленный комплекс, топливная и энергетическая сфера деятельности – отдавать их на откуп частникам опасно и чревато потерей контроля над ситуацией. Но вот легкая промышленность, производство товаров народного потребления, бытовой электроники, да те же цифровые технологии – все это должно развиваться самостоятельно. Под присмотром государства, но все же в частном порядке. Хотите пример?

– А давай, – с непонятной лихостью махнула Дина Рашидовна. – Удиви нас.

– У кого-нибудь есть финский телефон? – я обвел класс взглядом. – Любой.

– У меня, – на удивление, откликнулась все та же Сикорская. – И что? Ищешь, что украсть?

– Будь добра, покажи его, – я не обратил внимания на оскорбление. – Просто так, чтобы все видели.

– Ну вот, – девушка подняла руку с розовым телефоном, модель которого я не узнал, но это точно была «Нокия». – Доволен?

– Вполне. Все разглядели? Цвет, размер экрана, цветного, между прочим. Наверняка у него еще и панели меняются, и еще много разных прибамбасов. А теперь посмотрите сюда, – я поднял над головой свой мобильник. – Это наш родной, отечественный телефон «Электроника 2000». Металлический корпус, маленький черно-белый экран. Вес такой, что им от стаи волков отбиться можно. И, казалось бы, да, у Софии новая модель этого года, а у меня телефону почти восемь лет. Но я тут на днях заходил в магазин, и на прилавке лежат точно такие же мобильники, как у меня. Вот вообще ничем не отличающиеся. И это с учетом того, что прошло десять лет. Десять лет, вы понимаете?! Но везде торгуют старой моделью, просто потому, что зачем делать новую, если берут эту.

– И, по-твоему, это вина плановой экономики? – хмыкнула географичка. – Но при рыночной тем более никто не кинется делать что-то новое, если старое продается.