– Премного благодарен. – Я отвесил шутовской поклон и уже направился было на свое место, когда дверь кабинета распахнулась и влетела наш завуч Аделаида Закировна. Класс дружно вскочил на ноги.
– Садитесь! – та небрежно отмахнулась от детей и тут же уставилась на меня, единственного, оставшегося стоять. – Чеботарев!!! Ты что опять натворил?!! Срочно к директору!!! Быстрее!!! Да оставь ты портфель, он тебе может больше не понадобиться!
Я пожал плечами и, бросив вещи, направился к выходу, провожаемый пятью десятками глаз. Почему меня вызывали, я не знал, но причин могло быть масса. Например, всплыло что-то из прошлого. А там уж было за что меня не просто к директору вызвать, а сразу на зону отправить. Нет, в изнасилованиях или не дай бог убийствах я замазан не был. Но и «подвигов» поменьше хватало, чтобы срубить на взлете мою новую жизнь.
– Что, допрыгался, Чеботарев? – немного злорадно протянула Аделаида Закировна, буквально волоча меня по коридору. – А я говорила: отольются кошке мышкины слезки! Говорила: Чеботарев, будь человеком, или закончишь на зоне! И была права! Что же ты такое натворил, что за тобой из КГБ приехали?
– О господи, – я не сумел сдержать облегченного вздоха. – А я-то думал, голову ломал. Уже накрутить себя успел. А что натворил, сказать не могу, подписку давал.
– Ты серьезно? – замерла, открыв рот, завуч. – Ты… да ты… Ну, Чеботарев! Пошли быстрее!
В кабинете директора нас уже ждали. Правда, не тот, кого я рассчитывал увидеть. Вместо Тихомирова на стуле с чашкой чая в руке сидел незнакомый мужик лет сорока, но глаза выдавали в нем чекиста. Такие же, как у капитана, цепкие и пронзающие. Стоило мне войти, как он поднялся с места, с улыбкой шагнув мне навстречу.
– А вот и наш герой! – Мне крепко пожали руку и хлопнули по плечу, под абсолютно обалдевшими взглядами завуча и директора. – Орел! Иван Сидорович, вон какого молодца воспитали!
– Да уж, – директор криво улыбнулся и вытер пот со лба. – Семен у нас еще тот… молодец.
– Оступиться может каждый, – не прекращая смотреть мне в глаза, заявил чекист. – Главное, чтобы человек осознал свои ошибки и встал на путь исправления. Так ведь, Семен?
– Конечно. – Я смело выдержал взгляд. – Что было – то в прошлом. Можно сказать, я жизнь заново начал.
– Так держать! – еще раз хлопнул меня по плечу чекист и, отпустив наконец руку, повернулся к столу, чтобы взять с него какую-то бумагу. – От лица Комитета государственной безопасности Семен Павлович Чеботарев за помощь в поимке опасного преступника и спасение жизней граждан Союза Советских Социалистических Республик награждается почетной грамотой и путевкой в пионерский лагерь «Артек»! Держи! Заслужил!
– Эм… спасибо… – от новостей я немного подзавис. – Служу трудовому народу!
– Ну, я же говорил – орел!!! – рассмеялся чекист, которому вторили совершенно обалдевшие директор с завучем. – Побольше бы таких! Мы бы давно уже задавили капиталистическую гадину!
– Обязательно задавим, – я улыбнулся в ответ. – Сокрушим экономически, докажем, что советский строй безальтернативен и ведет в будущее, тогда как капитализм подвержен самовырождению. Вон у них даже гомосексуализм убрали из рейтинга психических заболеваний.
– Чеботарев!!! – тут же среагировала Аделаида Закировна. – Думай, что говоришь!
– А что такого? – поднял я на нее честные и невинные глаза. – Почему у них, если человек считает, что он собака, его лечат, а если мужик считает себя бабой – то нет?
– Чеботарев… – теперь завуч не кричала, а шипела, брызгая слюной.
– А ведь парень абсолютно прав! – снова хлопнул меня по плечу чекист. – Запад загнивает, задыхается от извращений, наркотиков и бездуховности! Рабочий человек там загнан в стойло, над ним измываются, его грабят и убивают! И мы обязательно освободим его, скинем ярмо тысячелетнего рабства!
– И все это под руководством коммунистической партии Советского Союза и лично товарища Сталина! – Я решил поддержать стихийную политинформацию. – И товарища Маленкова, конечно же.