– Значит, вы считаете, что я должна ему отказать, – сказала Харриет, потупив взор.

– Должна отказать? Харриет, о чем вы? Неужели вы сомневаетесь по этому поводу? Я-то думала… Прошу прощения, должно быть, я неверно все поняла, раз вы не уверены в самом ответе. Но я полагала, что вы колеблетесь и советуетесь со мной, лишь поскольку не знаете, какие именно подобрать слова.

Харриет промолчала. С некоторой сдержанностью Эмма продолжила:

– Я так понимаю, вы намерены дать положительный ответ.

– Нет-нет, не намерена… то есть… Мисс Вудхаус, что же мне делать? Что бы вы посоветовали? Прошу, скажите, как мне поступить?

– Харриет, в таком деле я не вправе давать вам советы. Не желаю в это вмешиваться. Здесь вам подскажет лишь ваше сердце.

– Я и не знала, что так сильно нравлюсь ему, – промолвила Харриет, задумчиво разглядывая письмо.

Эмма некоторое время молчала, однако, заподозрив, насколько обаятельны могут оказаться чары послания, решила нарушить тишину:

– Харриет, я взяла за правило следующее: если женщина сомневается, принять ей предложение или же отказать, то непременно следует отказать. Если она не решается сказать «да», то уж лучше напрямую ответить «нет». Не стоит выходить замуж, не будучи полностью уверенной в своих чувствах. Как ваш старший друг я считаю своим долгом сообщить вам мое мнение. Однако не подумайте, будто я пытаюсь вам его навязать.

– О нет! Я знаю, вы слишком добры ко мне… Но если бы вы могли дать мне совет, как будет лучше… Нет-нет, то есть я имею в виду… Вы правы, в таком деле не может быть колебаний… Это ведь такой серьезный шаг… Наверное, лучше отказать. Как вы думаете? Лучше отказать?

– Ни за что на свете не стала бы я давать вам советы в таком деле, – сказала Эмма со снисходительной улыбкой. – Вы сами лучше знаете, что сделает вас счастливой. Если вы предпочитаете мистера Мартина любому другому мужчине, если достойнее вы никого не встречали, то к чему колебаться? Харриет, вы покраснели. Неужели при этих словах вы думаете о ком-то еще? Харриет, Харриет, не обманывайте себя. Не позволяйте благодарности и состраданию затмить истинные чувства. Кто же еще пришел вам на ум?

Внешний вид Харриет обнадеживал: отвернувшись, она в задумчивости смотрела на огонь и лишь машинально вертела письмо в руках. Эмма нетерпеливо ждала решения подруги, при этом надежды ее крепли. Наконец в некоторой нерешительности Харриет промолвила:

– Мисс Вудхаус, поскольку вы не желаете дать мне совета, я должна принять решение сама. И я твердо уверена, то есть я почти окончательно решила, что откажу мистеру Мартину. Как вы думаете, правильно я поступаю?

– Правильно, милая моя Харриет, совершенно правильно! Именно так вам и следует поступить. Покамест вы сомневались, я не выражала своего мнения, однако теперь, когда вы твердо уверены в ответе, я безо всяких колебаний вас поддерживаю. Милая Харриет, как же рада я вашему решению! Мне тяжело было бы лишиться подруги, однако именно таковым было бы следствие вашего с мистером Мартином брака. Я не стала говорить об этом, покуда вы колебались, чтобы не влиять на ваше решение, но скажи вы «да», нашей дружбе пришел бы конец. Я бы не смогла навещать жену Роберта Мартина с фермы Эбби-Милл. А теперь я за нашу дружбу спокойна.

Харриет о подобных последствиях даже не задумывалась, а потому мысль о такой возможной опасности чрезвычайно ее поразила.

– Вы бы не смогли меня навещать! – потрясенно воскликнула она. – Да-да, конечно, не смогли бы, но я даже и не подумала об этом. Это было бы просто ужасно! Но я решила отказать – какое облегчение! Милая мисс Вудхаус, я бы ни на что на свете не променяла честь и удовольствие дружить с вами.

– Харриет, поверьте, мне было бы больно лишиться вашей дружбы, однако иначе бы быть не могло. Вы бы отвергли приличное общество, и мне пришлось бы вас забыть.

– О боже!.. Я бы этого не вынесла! Я бы умерла, если бы двери Хартфилда закрылись для меня!

– Милое, нежное создание! Представить только: заточить вас на ферме! Обречь на жизнь среди грубого и необразованного люда! И как только этому мистеру Мартину хватило наглости просить вашей руки. Должно быть, он о себе очень высокого мнения.

– По-моему, он вовсе не самодоволен, – возразила Харриет, совесть которой не позволила согласиться с таким несправедливым обвинением, – и к тому же очень добродушен, я буду вечно испытывать к нему благодарность и уважение, но это совсем иное, чем… И хотя я ему так нравлюсь, это совсем не значит, что я должна… И, признаться честно, с тех пор, как я стала бывать в вашем доме, я повстречала таких людей… Конечно, и внешность их, и манеры выше всякого сравнения – а в особенности одного джентльмена, он так красив и обходителен! Однако я все же считаю мистера Мартина очень любезным молодым человеком и всегда буду о нем хорошего мнения, он так меня ценит и написал такое письмо… но расстаться с вами – нет, на это я бы не пошла ни за что!