Всех обнимаю, всех люблю и вашу поддержку в весь этот хренов период безмерно ценю.
14 сентября 2015. Успеть опротестовать.
Голованов прислал нам первичное обжалование, целью которого было только заявить в 10-дневный срок наше несогласие с решением суда. Поэтому оно было коротким, в один лист. Не согласны, и все тут. Подписали и выслали экспрес-почтой во Владивостокский суд.
17 сентября 2015. Как я влезла в телевизор.
Никогда бы не подумала, что жизнь занесет меня на Мосфильм. Интересно было заглянуть в мир, где грим накладывают в специально предназначенной для этого комнате, а прежде чем запустить в студию, обмахивают щеки пушистой кисточкой. Вот и меня также перекрестили, объяснили, куда смотреть, выдали последние ц/у перед началом съемок: при волнении подышать глубоко, спинку держать прямо, транслировать образ мамы, коей я и являюсь, говорить искренне и от души, вызывая отклик в сердцах, но не переигрывать. Раз-два-три, камера!
Передача состоялась, и нас, кажется, услышали. Она прошла достаточно спокойно, в формате не ток-шоу, а экспертной беседы. Канал RTVi, цикл передач "За границей", тема "Русские усыновляют русских". За четырьмя стойками столько же гостей: два депутата Госдумы, один специалист по международным усыновлениям и один я. В первом зрительском ряду – Голованов, адвокат-спец по детским вопросам Антон Жаров, посчитавший ранее наше дело проигрышным, режиссер фильма "Блеф, или С новым годом" Ольга Синяева, прекрасная Алена Синкевич из фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" и другие гости. На интернет-связи – приемная мама Елена Пошон из Швейцарии. В какой-то момент на экранах транслируется мое домашнее видео с детьми, которые говорят: "Эля, мы ждем тебя дома…" В перерыве я и Александр меняемся местами, чтобы теперь сделать акцент на юридической стороне вопроса.
Ребята-телевизионщики круты, команда замечательная. Они встретили меня как старую знакомую и организовали отель прям в аэропорту. А я-то на лавочке в зале ожидания ночевать собиралась: так как прилетала в три часа ночи и ехать куда-то уже не было смысла. Сделали для нас и Эли, что смогли – включили в одну из главных тем своей передачи, и ведущий лично в камеру просил за нас у депутатов. Последние хоть расхваливать себя и не забывали, но были вполне вменяемы. Один из них по своей инициативе предложил заняться нашим вопросом – подсобить, чем сможет на всех уровнях. Ох, дай-то Бог. Наш адвокат, товарищ бывалый, говорил, что пока нет визитки и личных договоренностей, обещать на камеру заняться вопросом – не более чем красивый жест во избежание моветона. Но после съемок депутат сам подошел к нам и выдал пресловутую карточку. Спросил, чем и как он может быть полезен. Это дает надежду.
Во время эфира волновалась, достаточно ли убедительно я говорю, достаточно ли реалистично и понятно передаю ту трагедию, что разворачивается в жизни маленькой девочки. Верят ли мне? Я имею в виду веру не разумом, а сердцем. Выдержать баланс между "говорить трагично" и "не переиграть" непросто. К тому же мой непосредственный монолог длился всего 3-4 минуты. Если бы я знала, что это будет мое единственное "выступление", может, получилось бы еще что-то нужное добавить. И, да, непростое это занятие. Не завидую тем, на кого камеры направлены постоянно в силу их профессиональной деятельности.
В целом настрой в программе был разумный, сбалансированный, без провокаций и по существу. Правда, с перепалками, но в рамках допустимого. Как мне потом сказали, "чтобы не заснуть". Основные озвученные лейтмотивы передачи: "Детям нужны родители, независимо от страны проживания". "За границей детей не кушают". "Для русскоязычных усыновителей, живущих за границей, надо бы смягчить процедуру усыновления". "Число российских сирот сократилось почти вдвое, надо и дальше работать в этом направлении и, в первую очередь, поддерживать российских усыновителей". "Но для детей, которым в России не находится семья, надо перестать ставить палки в колеса иностранным усыновителям". Когда по окончании съемок оппоненты, улыбаясь, хлопали друг друга по плечу с фразами "не сильно я тебя помял", "ничего, ничего, я еще отыграюсь", накатило ощущение театрализованности. Я отмахнулась. Депутаты подтвердили, что в Европу усыновления продолжаются, и выразили возмущение решением судьи по Элечке. Будем надеяться, что это не просто слова.
Вчера же вечером помчалась на обратный самолет. Ближе к ночи прилетела в Ригу, где подруга Марина пыталась зазвать меня в гости, но я отказалась: иначе, приехав к ним в час ночи, уезжать пришлось бы в 5 утра, что было бы полнейшим стрессом для всех участников. Но сам факт – ночевать в городе и знать, что кто-то хороший у тебя тут есть, – уже приятно. В транзитной зоне нашла кафе с мягким диванчиком (спасибо за совет Марине), купила кружку чая, ягодный пирог и удобненько устроилась в надежде, что меня не выгонят, когда чай и пирог закончатся. Не выгнали, и я в обнимку с сумкой, где "деньги лежат", проспала до шести. Через три часа была уже в Мюнхене, а в 10:30 – на работе. Весело живем!
18 сентября 2015. Прокуратура жалуется.
Прокуратура Приморского края подала жалобу на решение Приморского краевого суда. Ее обжалование звучало обоснованно, разумно и полностью в нашу пользу.
22 сентября 2015. По тонкому льду.
Почти месяц у меня не было ресурсов, чтобы описать события суда. Время идет, что-то уже забывается, и надо обязательно занести в дневник то главное, что еще помнится. Я думала, как бы обозначить для себя эту сложную поездку, и решила дать ей неоднозначное название "По тонкому льду". Насколько бы осторожно мы ни шли по нему, на финишной прямой с треском провалились… Но, опустившись камнем на дно проруби, спустя две с половиной недели потихоньку выкарабкались обратно и идем дальше. И, знаете, это еще не финиш. А тот самый финиш еще впереди, и он будет положительным.
Я взяла на работе очередной отпуск, испытывая на прочность свою репутацию хорошего сотрудника. С того времени перестала видеть детей, и весь остальной свет белый тоже перешел в фон. Телефон стал продолжением руки: я строчила сидя и стоя, лежа и в дороге. Мозг безостановочно генерировал идеи: кому бы еще написать или позвонить. Подруга Оля подала ценную идею – запастись справкой сексопатолога в том, что по его профессиональному мнению мы с мужем устойчивые гетеро и ориентацию менять не собираемся. Будет у нас и немецкое, и российское заключение по этому поводу. А также масса других солидных бумажек, например, статистика, подтверждающая, что в Германию усыновления продолжаются.
С трудом отыскали немецкого психотерапевта, согласившегося принять нас вне очереди на тему выяснения нашей ориентации. Бред, но что делать – сидели с серьёзными лицами, держались за ручки и рассказывали, что мы в однополую сторону ни одним глазком. Благо, врач попалась адекватная и выдала нам вердикт, что мы вполне гетеро. Помимо моей сестры просили и брата мужа подписать у нотариуса обязательства забрать Элю в их семьи в случае, если мы не сможем выполнять наши родительские обязанности. Подписали сами у нотариуса обязательства не создавать однополые партнерства. Дополнительно чудесным образом удалось получить без предварительной записи еще пару красивых и узорчатых документов.
Ну и для полной экипировки решили с мужем подать общественную петицию в интернете. Я до последнего тянула с этим, надеясь избежать широкой огласки. Во-первых, я не сторонница популярности от слова вообще, а во-вторых, боялась навредить делу, разозлить судью и настроить её против себя еще больше. Но, так как по итогам предварительного заседания и судья, и прокурор хором пообещали нам 99 % отказ, то мы решили, что терять нечего. Сообразили текст повыразительней и подали петицию на имя Путина, Патриарха всея Руси Кирилла и Председателя Верховного суда России Лебедева. Я нервничала от непредсказуемости возможных результатов. Вечером 28-го августа мы её опубликовали, а наутро проснулись "знаменитыми". Спала я плохо, продолжая во сне спорить с чиновниками, а проснувшись, панически боялась проверять электронную почту. Заглянув, обнаружила там около пяти сотен писем.
Мой ящик трещал по швам, так как по каждой подписи, поставленной под петицией, приходило подтверждение на емэйл. Плюс на форумах, где мы разместили ссылки, люди тоже начали спрашивать, писать. Я быстренько отключилась от уведомлений и все выходные со страхом и радостью наблюдала, как растет количество подписавшихся: 1000, 1500, 2000… Это было непередаваемое ощущение. Трогало до самого сердца, ведь каждый из этих тысяч – отдельный человек со своей судьбой. И этот человек переживает за нас и желает Элечке попасть в семью. Я обнаруживала перепосты в лентах не только друзей и знакомых, но и многих неизвестных мне людей.
Возникало ощущение, что стеной встают неравнодушные люди, встают за нас и за Элю. Это давало мощный заряд энергии. Правда, одновременно и тревоги – волна запущена, теперь держись: что она снесет на своем пути?