Но вот уже пару индиктов как у нас в Империи технэ сдвинулось с мертвой точки. То, что прежде было запрещено совершенно, ныне чуть-чуть разрешено. Например, всякие хитрости в работе с металлом. А скоро, полагаю, снимут и кое-какие запреты на работу с порохом. Только у нас. Для внутреннего потребления. Для императорских мастерских. Потихоньку. Негромко. Для служебного пользования.

У нас многое делается по-тихому. С одной стороны нельзя, с другой – при соблюдении тысячи формальностей – можно. Или просто – можно, но с подпиской о неразглашении.

Когда стратиг из Неаполиса доложил: “Две боевых триеры и три торговых судна потоплены железным кораблем франкских технистов”, – из Херсонеса сейчас же вышла половина имперской наутики Понта Эвксинского. Турмарх держал стяг на большом броненосном дромоне “Всеволод Большое Гнездо”.

Маша, не знаю, не попадет ли в чужие недобрые руки эта моя эпистола. Многого я не могу сообщить даже тебе, поскольку этого не позволяет мое служебное положение. Самое простое объяснение тому, что мы не смогли в очередной раз встретиться, вкратце таково: меня и моих товарищей по приказу целого думного дьяка сорвали с места и отправили в плавание. Ныне мы одержали победу и легко избежали всех опасностей. Боевой таран железного корабля технистов нас даже не задел. Разрывной снаряд нимало не повредил нашей броне. Всё просто отлично.

Сейчас мы осматриваем селение технистов на небольшом острове. Здесь у них красивая крепость и чудесная роща, тебе бы понравилось. Как только обследование наше завершится, мы отправимся в обратный путь.

Понимаю, что ничего не могу ждать от тебя или просить у тебя. Понимаю, что нам не быть вместе. Понимаю, что опасность моей работы не позволит мне стать твоим спутником, да и высота твоего положения не позволит тебе соединиться со мной. Я всё понимаю. И все же… я мечтаю о тебе. Хотя бы о новой встрече. Ты… Набрать воздуха в легкие и жить дальше, покуда воздух не иссякнет.

Я очень хочу увидеться с тобой.

Как ты сказала три наших свидания назад? “Бесстыдно…” Да, бесстыдно и беззаконно. Куда всё это приведет, знают один Бог, да великий государь».

Первая приписка: «Изъято у компаньонки Е.В. без огласки. Ваше Величество, следует ли принять меры? Думный дьяк Императорского двора князь Долгоруков».

Вторая приписка: «Не следить и не препятствовать. Николай».

Ничего.

То есть, совершенно ничего, никакой зацепки.

Обветшавший замок, скалы, песок, роща. Два источника пресной воды. Хорошая пристань, опасная отмель. И ничего опаснее этой отмели ни на острове, ни в окрестных водах нет.

А у меня не проходит подозрение: мы что-то упускаем. Какая-то дрянь тут обязательно должна быть.

С чего всё началось? Я не нашел следов контрабандистов. Судя по расположению острова, они тут должны бывать. Но их нет. То есть, ни малейшего свидетельства их присутствия. А среди их братии всегда были чуткие люди. Раз какая-то пакость их насторожила…

И я запретил морякам и стратиотам сходить на берег.

Жаль, на смену Аргиропулу так никого и не прислали. Людей не хватает. Аргиропул имел чутье на магию. Он вообще многое чувствовал лучше обычного человека. Сам едва не сделался магом, да вовремя остановился. Был бы он здесь, так мы бы давно знали, какое еще бесово ухищрение спрятано у нас под носом.

Мое собственное чутье – вполовину слабее…

Третий день.

Турмарх в нетерпении: «Не пора ли возвращаться?»