В сторону полетели шлем, щитки, нарукавник. Второй нарукавник упал очень близко ко мне. Осторожно продвигаясь вперёд, я стал приседать поднимая арбалет на изготовку. Болт уже лежал в ложе, а механика позволяла бесшумно натянуть тетиву. Выгадав момент, я выстрелил в затылок одного из верзил. Промахнулся, болт попал в спину, но произведённой суматохи было достаточно: я дёрнулся вперёд, схватил нарукавник и стал протискиваться обратно. Шаг за шагом, быстрее! Они вот-вот сообразят откуда стреляли. Выбравшись на улицу, я побежал. Нарукавник болтался в руке, сложить его в рюкзак не было времени.

Позади слышался топот и если бы не подаренные Максом сапоги, меня бы уже наверняка настигли. Впереди кто-то сражался, я свернул на другую улицу и мысленно попытался представить виденную ранее карту Арены. Идея пришла мгновенно, это может сработать.

Пробежав до конца улицы, я приметил впереди глубокую впадину с множеством ям поменьше и, нырнув в одну из них, накрылся маскирующей тканью. Есть! Двое преследователей помчались дальше и лишь опустившись на самое дно впадины стали рассеянно оглядываться. Побродив немного, они разбежались в разные стороны.

Я лежал без движения и беззвучно ругался. Оплати я эскейп, сейчас бы уже продавал добычу на черном рынке. Да этот нарукавник обеспечит меня на год вперёд! Нужно только дождаться конца. Сколько уже идёт Бойня, два часа? Похоже на скорое завершение рассчитывать не приходится.

И всё же жаль Генри. Кто же его подставил? А может подставы тут нет и у тех верзил появилось новое оружие? Наличие подобного «выключателя» сломает к чертям весь баланс Бойни, его бы не одобрили. Нет, тут что-то другое… Были ли у него враги? Нельзя было сказать что в Западном Сервариуме всё идёт хорошо. Но и плохо не было. Работа, Арена, синтпайки — всего в достатке. Хулиганов не было, на улицах спокойно в любое время суток. Преступники… Были, наверное, но лично я с ними не сталкивался. А может всё дело в зависти? Кто-нибудь с низов, также как и я побывав в небоскрёбе, решил что «либо всем, либо никому»? Можно было гадать бесконечно, этим я займусь позже. За бутылочкой чего-нибудь исключительно дорогого.

Ждать тайм-аута было невыносимо. Постоянно в напряжении, сконцентрированный: выискиваешь опасность кругом, но при этом ничего не предпринимаешь. Глупый, глупый, глупый! Больше никогда не зайду на Арену без эскейпа! Правда больше и не придётся. Мне безумно хотелось осмотреть свою добычу, но шевелить маскировочную ткань лишний раз было опасно. Радовало лишь то, что рядом никого не было. Яму не слишком любили, она давала преимущество, которое слишком легко было потерять. Заманишь сюда врага, а он сориентируется лучше тебя, оступишься и всё — прощай жизнь.

Недолго я просидел в тишине — откуда-то с верху послышался нарастающий гул. Приглядевшись к черным точкам на небе, я удивлённо вскинул брови — на арену спускалась целая стайка дронов. Они летели по двое, волоча по воздуху большие экраны. Расположившись равномерно по всей арене, дроны замерли. Что это, нововведение? Завершающий Бойню аккорд? Экран загорелся, демонстрируя скорбную физиономию младшего сына Директора — Филиппа. Судя по всему, кто-то узнал плохие новости.

— Братья по оружию. Сегодня я лишился не только отца. Мой брат… — он яростно стиснул кулак, — погиб от предательского удара в спину. Мерзавец убивший его, если ты слышишь меня… Я найду тебя. Я найду тебя! — крикнул он. Сделав глубокий вздох, Филипп продолжил: — прошу прощения перед всеми бойцами за то, что вмешиваюсь в ход Бойни. Случай исключительный. Если бы брат пал в честном бою, я бы… Удар в спину, ограбленный и нагой, он до сих пор лежит на поле Арены! Я не могу отыскать убийцу самостоятельно, мне пришлось воспользоваться эскейпом… Поэтому, я использую право члена директората объявить награду в тысячу коинов за убийцу и десять тысяч коинов за его остывший труп и награбленный скарб.

Изображение сменилось. Ну всё… Я не мог поверить глазам, на экране было моё лицо! Воровато выглядывающий из-за угла, я держу в руках нарукавник Генри. Да как так-то? Всего на один миг высунувшись из-под маскировочной ткани я успел попасть на камеру. Немыслимо. Но если камеры засняли этот момент, они должны были зафиксировать и смерть Генри. Где эти подонки, что впятером напали на него? Приглядевшись к своей роже, я вдруг сообразил, что съемка велась с высоты человеческого роста. Значит это они меня засняли, не дроны. Значит… Неужели распорядители Бойни стали соучастниками?

Я хотел вопить о несправедливости, но всё это бессмысленно. Что моё слово против Филиппа? Мысли метались из стороны в сторону, а дроны, наконец-то, пришли в движение, взмыли вверх и скрылись. Нужно бежать. Но куда? Продать руку теперь невозможно, никто не захочет связываться с Дирекцией. Скорее сдадут меня самого за десять тысяч коинов. Может быть самому себя сдать? Панический смешок был плохим признаком.

Нужно было что-то предпринять. Одна мыслишка засветилась в голове, но придётся серьёзно нарушить правила. Лишиться доступа на Арену, как смешно, боже. Я был ходячим мертвецом, и если есть шанс выжить, я обязан им воспользоваться. Сбросив маскировочную ткань, я побежал. Эту дорогу я знал наизусть. Когда мы с отцом выходили на смену, на Арене не было никаких построек, они возвращались обратно под землю. Но даже в этом лабиринте зданий я нашёл путь. Здесь налево, тут пробежать вперёд. Пара бойцов что-то крикнула вслед, но я даже не обернулся. Свернув за очередное здание, я наконец увидел стену Арены. До ближайшего выхода было рукой подать. Сил у меня было в достатке и на крейсерской скорости я продолжал движение.

Уже подбегая я подумал, а что если дверь закрывается на время Бойни? На такой случай у меня не было плана. Подлетев, я дёрнул дверь. Открылась! Облегчение сменилось тревогой. Оглянувшись, я никого не заметил, но видят ли меня камеры дронов? В технических узлах запись не велась, однако меня могут искать здесь… Плевать. Я не хочу умирать! Пробиваясь глубже, я едва не сбил с ног человека. Встретившись взглядом, я замер. Колени подкосились, по спине пробежал холодок. На отца было страшно смотреть: бледный, словно выжатый досуха.

— Папа, я…

— Я же тебе говорил, я учил тебя… — я обнял отца и почувствовал как он коснулся моей спины, но тут же отстранил и ударил ладонями в грудь: — Я говорил что большие притязания равняются большой опасности! И теперь я теряю ещё и тебя, вслед за Машей. Арена забирает всю мою семью, а я…

— Я пересижу, это всё пройдёт, мне нужно спрятаться, а там я продам эту руку и всё будет в порядке, — слова давались с трудом. Я словно убеждал себя, а не отца.

— Ничего в порядке не будет. Тебе больше не место в Западном Сервариуме. У тебя здесь нет будущего, только смерть.

— Значит я…

— Ничего ты не сделаешь! — крикнул он. Отец яростно сжимал кулаки и тяжело дышал. — Я не отдам Бойне ещё и сына. Давай, за мной. Живо!

— Что ты задумал? — я последовал за отцом.

— Когда твоя мама ещё была жива, мы хотели сбежать.