– Ужасная жизнь, – комментировал он прошедший день. – Безумные тетки с выпученными глазами, дергаными движениями, смазанным макияжем и мятой одеждой в катышках и затяжках.

   – Ты несправедлив к девочкам, - заступалась я за коллег.

   – Я кoнстатирую факты,и ты это знаешь. Мне нет никакого смысла оговаривать их.

   – Ну... Они устали. Работы много, конец года, климат у нас не самый приятный. А некоторые ещё и на диете, чтобы влезть в новогодние наряды.

   – Лучше бы они в течение года нормально питались, – ехидничал оң. - Видел я, как они уминали за обе щеки коңфеты и пирожные, запивали сладким чаем и кофе со сливқами.

   – Сладкое нужно для хорошей рабoты мозга, – хмыкала я.

   – Зато совсем не нужно для стройной фигуры. Ты же не позволяешь себе такого.

   – Просто я больше люблю соленое, острое и маринованное. Капусточка квашеная, огурцы, яблоки моченые и морковка острая.

   – Это однозначно благотворно сказывается на твоих боках, но не слишком хорошо для лица. Ты потом столько воды пьешь, что у тебя под глазами целые бурдюки.

   – Что ты такой злой?! Зачем говоришь мне все эти гадости?! – на этом этапе я начинала обижаться. Потому что он был прав. Я объедалась соленостями, потом всю ночь пила, а утром вставала с отекшим лицом.

   – Был бы я добрый и не говорил бы тебе правду, ты бы ходила, похожая на чучело огородное, со шрамами от порезов и с пожелтевшими синяками. А так ничего, смотреть не тошно.

   В очередной раз сначала всех и всё раскритиковав, Альвисс так же бестактно заметил:

   – Кстати,тебе пора заняться волосами.

   – А что с ними не так? - Я даже с шага сбилась .

   – А что с ними так? Пострижены кое-как, пересушены, концы посеклись, и тебя такая прическа совершенно не красит. И цвет этот, к слову, тебе тоже абсолютно не идет. Надо вернуть родной.

   – Вроде все говорили, что мне хорошо... – неуверенно протянула я.

   Он был прав, нужно бы в парикмахерский салон.

   – Все – это кто? Вот те страшные девицы, на которых я без содрогания смотреть не могу?

   – Н-ну-у-у...

   – М-да, Елизавета. Ладно уж, исправим. Но придется снова взять твоей крови.