Мысль казалась такой очевидной, что я замер на месте.

Лоб покрылся испариной.

Неужели… ошибка?!

Слова в «инструкции» шли через запятую. Все, кроме двух предпоследних — они отделялись точками: «…ключ. Браслет, залог. Выход». Вот так. Выход — отдельно. Браслет и залог — отдельно.

Это означало одно. Выход отыщется обязательно. Вопрос в том, с чем именно я выйду отсюда? Или с кем…

Я тяжко вздохнул.

Многое теперь стало понятно. В том числе, почему над Лейкой появились часы.

Чтобы выйти из пирамиды настоящим бароном, надо лишь подождать, пока упадёт последняя песчинка. Тогда Лариса умрёт, а браслет останется у меня. Личная власть в обмен на чужую жизнь. Привычная формула. Где и когда бывало иначе?

Поступить по-другому, значит, спасти близкого человека, но отказаться от власти…

Спасибо тебе, великий волшебник Бэз, за эту «альтернативу». Сам, получается, выбрать не смог, дотянул до последнего и сбежал, а мне отдуваться. Решать, как бы и рыбку съесть, и карму себе не испортить…

Вот ведь дилемма!

Без артефакта нас ухайдакают в две секунды, и никакая гвардия не поможет.

А без Ларисы я сам себя ухайдакаю, да и другие помогут. Тот же Сан Саныч, к примеру. Вон как смотрит-то. Прямо как Ленин на буржуазию. Наверняка уже обо всём догадался и теперь прикидывает, самому несостоявшегося барона прирезать или вместе с Чеканом.

Ну и пускай, сопротивляться не буду. Ти’хана только немного жаль. Без меня он выход из Рингарола вряд ли отыщет…

Впрочем, время ещё остаётся. И чтобы принять решение, и чтобы потом о нём пожалеть. Но в любом случае, прежде чем кричать «Эврика!» или посыпать голову пеплом, надо извлечь браслет. Он пригодится что так, что эдак. А если учесть, что кроме меня его никто не достанет, то… Или достанет?..

Я отшагнул от стены, с удивлением глядя на копошащегося возле ниши с браслетом Кузьму. Он уже просунул внутрь правую руку и, воровато оглядываясь, пытался вытащить артефакт. Браслет не поддавался. Рыжий отчаянно дёргался и нервно гримасничал.

— В чём дело, Кузьма?!

Друг-недруг вздрогнул, но руку из ниши так и не вынул. Вместо этого он вдруг выхватил меч и принялся беспорядочно размахивать им перед собой, словно боялся, что к нему сейчас подойдет кто-то невидимый и воровству наступит конец.

— Не подходите, сударь! Не подходите ко мне! Или я за себя не ручаюсь!

Даже не знаю, чего в этих истерических выкриках было больше — банального страха или злобной решимости?