– У меня есть выбор?
– Господи, не зря же говорят: нет пациента хуже, чем врач.
– Дай еще морфию, – попросил я.
– Нельзя.
– А дарвона можно?
– Нет.
– Аспирин?
– Ладно, – уступил Хэммонд. – Этой дряни не жалко.
– А ты не подсунешь мне прессованную сахарную пудру?
– Думай, что говоришь, не то позову консультанта из психиатрии.
– Не посмеешь.
Хэммонд только усмехнулся и был таков. Я немного подремал, а потом пришла Джудит. Какое-то время она делала вид, будто сердится на меня, но надолго ее не хватило. Я объяснил жене, что в случившемся нет моей вины, и она назвала меня чертовым дурнем, а потом поцеловала.
Чуть позже нагрянули легавые, и мне пришлось притвориться спящим. Вечером сиделка принесла газеты, и я стал искать заметку об Арте. Увы, таковой не нашлось. Только несколько бульварных статеек об Анджеле Хардинг и Романе Джонсе, и больше ничего. Потом снова пришла Джудит и сообщила, что у Бетти и детей все хорошо, а Арта освободят завтра.
Я сказал, что это очень добрая весть, и Джудит улыбнулась.
2
В больнице у человека исчезает чувство времени. Дни сливаются в один. Вам измеряют температуру, вас кормят, вас осматривает врач, потом снова появляется градусник… Вот, собственно, и все. Меня навестили Сандерсон, Фриц, еще несколько человек. В том числе и полицейские. На сей раз мне не удалось прикинуться спящим, и я рассказал им все, что знал. Полицейские внимательно слушали и даже делали какие-то записи. К вечеру второго дня мне стало получше. В голове прояснилось, слабость начала проходить. О чем и сообщил Хэммонду. Но он лишь хмыкнул и посоветовал мне полежать еще сутки.
После обеда меня навестил Арт Ли. По своему обыкновению, он криво ухмылялся, но выглядел очень усталым. И постаревшим.
– Привет, – сказал я. – Ну что, приятно снова почувствовать себя свободным человеком?
– Приятно, – согласился он, стоя в изножье кровати и покачивая головой. – Тебе очень больно?
– Теперь уже нет.