– Да вон, в рюкзаке.

– Доставай, воен…

Ума – палаты. Ему, видимо, сказали – на фига тебе парень, четырехкратник, когда вот – с четырех до двенадцати, и недорого совсем. Он и повелся. Хорошо хоть, свой не отдал, хотя пристреливать опять придется.

Снимаю этот… обратно ставлю ПСО. Заодно добрым словом поминаю конструкторов – с боковой планкой это делается быстро и без инструмента. Если бы на «Пикаттини» пришлось ставить – сейчас бы с инструментом ипстись.

– Не делай больше ничего с винтовкой, не спросив. И не покупай ничего. Кинут.

Этот сто двадцать третий ему отбирал я как депутат Горсовета, после того как было принято решение национализировать запасы оружия в городе. Лучшее из худшего, скажем так. Ствол с шагом нарезов двести сорок, длина – аж семьсот, это больше, чем у СВД. Схема «калаша», она точности не способствует, но есть нюансы. Например, магазин однорядный – однорядная подача способствует точности. В итоге он в полторы минуты способен уложиться, а больше и не надо. Большой минус этого полуавтомата – магазин на пять патронов, типично охотничий. Надо бы как минимум на десять сделать, а еще лучше на пятнадцать – но когда? Сейчас бы отбиться, выжить.

– Движения нет! – докладывает снайпер ОМОН, завершая работу.

– Плюс, – подтверждает контролер.

Я забираюсь на мостки – у бортов мостки, чтобы через борт стрелять, чтобы осмотреться.

– Мужики, мне винтовку пристрелять, – предупреждаю.

Зачем мне, с корочками депутата, ходить с конвоями в головной машине и заниматься смертоубийствами? А потому, дорогие мои, чтобы смертоубийство не совершили в отношении меня. Как выразился один чел с завода – причем не работяга, начальник цеха, – ты-то, Саш, нормальный, на свой счет не бери, но как слышу слово «депутат», так в глазах темнеет и рука сама к автомату тянется. Сильно власть народ обозлила… даже не власть, а некое неформальное, но устойчивое сообщество, сохранившееся еще с советских времен, и обнаглевшее настолько, что не видело никаких краев ни в накоплении, ни в чем. У нас человек был, с Москвы, рассказывал, там перед Шереметьево и перед Домодедово целые завалы из депутатских машин. Внутренние войска и десантура встречали стремящихся оказаться как можно дальше от немытой России народных избранников и спрашивали с них за все хорошее.

И долго придется власти восстанавливать доверие народа, ой долго. А чтобы этот процесс шел быстрее – надо показать, что ты – такой же, как и все, и проблемы у тебя – такие же, как и у всех, и живешь ты одной с народом жизнью. Тогда начнут доверять. А если выяснится, что ты и в бою на что-то годен – тогда будут уже уважать.

Ну и вторая причина, почему я здесь – у меня тут знакомые есть, в Челнах. Надо бы проведать, поговорить, если живы.

Девяносто точка девять. «Брежнев-ФМ».

По точке на плакате я пристрелял винтовку заново, тремя выстрелами. Через трубу полюбовался, как легло, передал винтовку назад.

– Видите что-то? – поинтересовался ОМОН.

– Нет, минус. Думаю, можно.

Омоновец взялся за рацию.

– Ослу – Птаха, Ослу – Птаха. Нитка свободна, выдвигайтесь…

Нам же надо пройти плотину и занять позицию на прикрытие, чтобы караван не обстреляли со стороны города.