Глава 26

Бросаю взгляд на часы и решаю пройтись один квартал, уж очень хорошо на улице. Надеюсь, Стас простит мне небольшое опоздание.

Мысли снова возвращаются к маме. С момента их приезда в Краснодар мы говорили с ней один раз. Она не выразила удовольствия по этому поводу. Даже спасибо не сказала за помощь. Для нее естественно, что я тащу на себе всех. Ей так удобно, особенно удобно, что при этом любить меня необязательно.

Недавно я наконец осознала, что действительно никогда не была ей нужна. Была только обузой все мое детство и юность. И потом я слала им деньги, оплачивала лечение - делала это сама, а мама принимала как данность. Она и впрямь думала, что достаточно того, что она просто родила меня. И что я должна быть благодарна ей за это до конца жизни.

Я благодарна, но еще поняла: я не могу больше тратить себя на того, кто только забирает, не желая ничего давать взамен. Наши с ней отношения вполне хорошо укладываются в схему товарно-денежных: я высылаю ей деньги на жизнь, она их принимает, и на этом мы расходимся довольные. Нет смысла изображать семью, которой никогда не было и не будет. 

Странно, что я не могла понять это так долго. Стас был прав: мне нужна психологическая помощь. И я очень рада, что послушала его и стала посещать терапию.

Новый звонок заставляет вынырнуть из мыслей, я смотрю на экран, уверенная, что это Стас, но это не он. Потеют ладони, сердце лихорадочно скачет в груди. Я беспомощно оглядываюсь по сторонам, солнечный день перестает радовать, ощущение, что все краски меркнут. Олег.

- Слушаю, - снимаю трубку, надеясь, что мой голос не дрожит.

- Ну привет, Настен, - насмешливо тянет Олег. 

Он наверняка понимает, как меня колбасит от его звонка, и упивается этим.

- Здравствуй, Олег.

Я намеренно больше ничего не говорю, жду. Зачем-то он ведь звонит.

- Ну что, все-таки твой Стасик не выдержал, да?

Мне кажется, что температура мгновенно падает на десяток градусов, у меня стремительно холодеют пальцы. Он все-таки узнал про намерения Стаса? Прошло уже две недели с лишним после того разговора. Но какое это будет иметь значение для Олега, если он решит, что мы представляем опасность?

- Ты о чем? - язык перестает меня слушаться.

- О том, что вы с ним сливаетесь в страстных объятьях, - хмыкает Олег. - А говорила, только работа.

Не знает? Он не знает? Но не может же он звонить только для этого? Слишком мелко для него. 

- Думаю, моя личная жизнь тебя не касается, - говорю, как можно тверже, он снова хмыкает. - Мы с тобой развелись, я имею право жить с тем, с кем хочу.