— Давай, так, — предлагает Вайсберг, — Пока лето, сдашь экстерном экзамены за восьмой класс, я договорюсь с РайОНО, а с осени поступишь в наш институтский Техникум, там, с осени, тоже нужно будет набирать две группы по нашим специальностям. Для тебя, это в некотором смысле, будет формальностью, преподаватели-то в технаре будут все наши, в т. ч. и я. А по окончанию, может, тоже, экстерном, зачислим тебя к нам, сразу на третий курс, когда он появится. А так, всё это время будешь при мне, рядом. Как тебе план?

— Класс! — отвечают Миша с Ангелом, — Я бы сам и не допёр…

С экстерном за 8-й класс, мама Аня покудахтала, но заявление подписала. Вайсберга она шибко уважает и теперь ставит его Мише в пример. До этого, примером у неё были Рыба, Маливинский и Витя Уляхин, дворовая компания закадычных друзей, которые, чуть ли не единственные в Яме, кто после школы поступили в институт. С местной шпаной они никогда не водились, по вечерам в Яме не шарились, занималась на «Динамо» самбо, а при попытке их подмять, так насыпали шайке местных жиганов с ножами и кастетами, что менты, не разобравшись, сначала хотели завести на ребят дело по тяжким телесным. Потом разобрались и, наоборот, наградили грамотой. А потому что, в той шайке было двое беглых с нашей зоны № 5. Витя Уляхин потом станет начальником цеха на Заводе и, видимо, поэтому, очень рано умрет от сердечного приступа (послезнание).

Сдача экзаменов экстерном за 8 класс прошла буднично и скучно. Приехали две тётки из РайОНО и наши учителя, по-быстрому, позадавали Мише разные несложные вопросы, да и отпустили с Богом, взяв с него обещание, что Миша обязательно проведёт в школе профориентационную встречу с выпускниками. Про новые специальности и Мишином участии в этом, уже все знали. И вот, в руках у Миши синее «Свидетельство о неполном среднем образовании», основной документ для поступления в Техникум.

А в Техникуме такой же бедлам, как и в Институте, приёмная комиссия, которая ещё не начинала работать, уже завалена заявлениями граждан о приеме на новые специальности. Не десятки тысяч, как в Институте, но тоже внушительно. И с этим, нужно уже что-то делать. Как и с поиском преподавателей специальности. Как в сказке, пойди, найди то, чего нет. Ведь, откуда берутся преподаватели? Правильно, выращиваются из студентов. Они, сначала заканчивают институт по данной специальности, потом аспирантуру, становятся специалистами, защищаются, а потом, начинают преподавать. А где взять классных преподавателей-специалистов по технологиям обращения с отходами в 1975 году? Ещё замучаешься выращивать! Вайсберг не знает, а я знаю! Всё просто, получилось с ним, получится и с другими.

Что бы найти преподавателей специальности, у нас есть ещё два года. Обучение в Институтах и Техникумах сейчас устроено так, что первые два курса, это общеобразовательные предметы, и по ним у нас всё в порядке, а «Введение в специальность» прекрасно прочитает и сам Вайсберг, если уж даже я эту его лекцию прочитал. Правда, с такими неожиданными последствиями, что теперь чуть не все мальчишки и девчонки в Стране хотят стать «Советскими Супергероями». Вот, она, сила сарафанного радио в СССР. Вайсберг не знает как выбрать из тысяч абитуриентов, у которых все пятёрки по всем экзаменам, а я знаю! Получилось в будущем, получится и в прошлом!

В новом Деканате уже есть секретарь, со скоростью звука печатающая бумаги на электрической машинке «Ятрань». Молодая некрасивая женщина, которую зовут Аня. У Ани есть сынишка и сестра-двойняшка, которая иногда к ней приходит на работу. Они с сестрой похожи, как две капли воды, когда вместе, синхронно встают, садятся, поворачиваются. От такого зрелища, поперву впадаешь в ступор, потом привыкаешь…, природа же такая у близнецов! Еще у Ани есть друг, художник, который ее периодически лупит. А за то, что не до конца понимает его тонкую творческую душу! Видимо, лупит он её не очень сильно, поэтому, Аня в милицию не заявляет. Потом, они всегда бурно мирятся, причём под это дело, Аня берет отгул, и через день приходит на работу изрядно помятая, но вполне счастливая.

Вообще, по слухам, Аню лупили все её мужики, какие у неё были. Естественно, с перерывом на роды сынишки, похоже, что общего, шучу. Все они, как один, были людьми творческими. Это Анин фетиш — артист, музыкант, массовик-затейник. И каждый порознь, но, в итоге, все вместе, за годы выработали у Ани устойчивый рефлекс «в ухо! — в койку!», где одно без другого уже существовать не могло. Это, частично, подтверждается информацией о том, как в прошлом году Аня ездила… в Америку, выходить замуж. Информация точная и была предоставлена группой записных институтских кумушек, которые, по приезду Ани назад, мгновенно раскололи ее на подробности, банально, подпоив. А история, такая:

В юности, Аня с отличием закончила Иняз в Москве и с первым мужем, естественно, режиссером, приехала в Город, где он получил место в драмтеатре. Английский Аня знает блестяще! Щебечет на нём, как на родном русском, а может и лучше, такой вот талант! И её, по линии «бурильной конторы» дяди Антона Лазарева, частенько привлекали к сопровождению заезжих буржуев. Ясное дело, кабаки, подарки, отчёты… И вот, в один, далеко не прекрасный для неё день, в Город принесла нелёгкая пиндоса, экс-сенатора и личного друга Андрея Андреевича Громыко, Министра иностранных дел СССР. Пиндосу было уже под 70, но выглядел он как Кен у Барби. Он сиял белым «унитазным» фарфором, ну и вообще, был строен, худ и подтянут. Вот, что значит продвинутая имплантология в совокупности с большими деньгами. Про одежду и обувь, даже говорить не удобно. В общем, выглядел американец «на миллион долларов». Женат не был ни разу!!! И ладно бы, как всегда, кабаки, подарки, отчёты…

Пиндос этот, в нашу Аню втрескался по уши! По-настоящему! И стал звать ее замуж в Америку. Аня, сначала, конечно, отказала… Да как же она, советская девушка, комсомолка, патриотка, молодая мать, в конце концов… Но, пиндос был настойчив, и после своего отъезда, ещё с полгода, чуть не каждый день ей звонил, уговаривал и слал подарки Аниному сынишке. И тут, сказали Ане все её подружки: «Дура, ты, Аня, дура! Ехай, давай!». И сказал ей куратор из «бурильной конторы»: «Валяй, можно! Только раз в месяц, вот по этому адресу…», ну вы, поняли. Аня бросила всех своих русских драчунов, ей в мгновение ока, по звонку Громыко, выдали загранпаспорт, и шлепнули в американском посольстве т. н. «визу невесты», на месяц, с сыном. Это, такая хитрая виза для приглашаемых американскими мужиками иностранных дам, мол, выйдешь замуж, оставайся, а нет, ехай назад. Так оно и вышло, не вышла Аня замуж.

А всё, проклятый алкоголь! Пока летели, не спала, в самолёте прикладывалась к халявной бутылке, но толком не закусывала, нервничала. Прилетели, охи, вздохи, цветы, лимузин и сразу поехали к его родителям на ранчо, около 100 миль от аэропорта. Аня, с устатку, в лимузине, пару раз примеривалась поспать, но ей не дали, угощали просекко «брют» и опять, без закуски. Родителям жениха под 90, они собрали соседей, им всем очень хотелось посмотреть на русскую невесту сына. И опять, море разного алкоголя, а закуски практически нет, так у них, блин, принято. В итоге, когда жених привез невесту к себе домой, Аня была уже в хлам. Но, ещё держалась, буквально, на морально-волевых. Дальше, хуже, она заходит в выделенную для неё комнату, а жених шмыгает за ней, мол, я же твой жених, то-сё. Злобная, голодная, усталая, бухая Аня, вышвыривает жениха за порог и полночи слушает монолог с порога про то, как он её любит и вообще. Но за порог он так и не зашел, воспитанный, так и стоял на черте, закон соблюдал, ибо, нельзя там без согласия. А с утра, похмельная Аня схватила в охапку сына и в аэропорт. «Дал бы в ухо, может и дала бы…», — резюмировала Аня свой горький рассказ. Потом, пиндос ещё ей звонил некоторое время, но уже бесполезно, чувства погасли.

А ещё, на новой кафедре уже есть первый доцент по фамилии Трахтман. Эммануил Иосифович. Вообще, он с кафедры «Химия», но нам такой очень нужен и Вайсберг его уговорил перейти к нам. Он специалист по полимерам, читай, пластикам, коих, в коммунальных отходах, скоро будет вагон и маленькая тележка. Ректор не против. Сейчас в Институте вообще уже никто не против, что Вайсберг попросит, всё ему дают.

Пока, доцент Трахтман тоже работает в помещении Деканата, кафедры ещё нет как таковой. И те его студенты, с кафедры «Химии», теперь ходят сдавать свои «хвосты» по химии, естественно, к нам.

Миша в Деканате один, все пошли на обед, а он в Институте не обедает, дома успевает. Открывается дверь и в щелку заглядывает симпатичная девичья мордашка:

— А можно зачёт по химии сдать?!

Не отрываясь от проекта учебного плана, Миша задумчиво произносит:

— Это, девушка, только через Трахтмана, приходите через пол-часика.

Дверь закрывается, но, сразу, решительно открывается вновь. И раздаётся тихое:

— Я согласна…