— Ой, что вспомнила. Папа говорил про какой-то прием в сентябре, суперглобальный, на котором он планирует познакомить тебя кое с кем.

Вот это ее «кое с кем» мне не понравилось совсем. Смотрю на забор, удары топора все еще слышны. Вот неугомонный какой. Прикрыла глаза, представив снова этого дровосека, литые мышцы, загорелая кожа. И кто сказал, что женщины любят ушами? Да вот если бы он молчал, было бы идеально.

— Маш, ты слышишь?

— Да, прием и знакомство. Со мной этот номер не прокатит, я не собираюсь выходить замуж ради слияний компаний или за сына папиного партнера. Я вообще замуж не собираюсь, у меня на жизнь другие планы.

— Тогда ничего больше говорить не буду.

— И не говори. Как поживает моя малышка, растет?

— Малышка уже почти арбуз, но так и не показала кто, малышка там или малыш.

— Вредная, вся в мать. Там девочка, мы с Вершининым поспорили.

— И на что вы спорили?

— Его новый джип на желание.

— С ума сошла? Роман никогда не променяет свою машину на твое желание.

— Потому что твой Вершинин слишком самоуверенный.

— За это и люблю, ой…

А вот «ой» у Дашки было постоянно, наверняка что-то сожгла, забыла закрыть кран, сломала посудомойку и затопила соседей, вышла без ключей, и захлопнулась дверь.

— Даша, а что здесь такое, кто это? — на заднем фоне услышала Вершинина.

— Машка, пока, мне пора бежать.

Сестренка отключилась, я улыбнулась и устроилась на раскладушке удобнее, люблю ее, роднульку мою, и папу люблю. Он воспитывал нас один, мамы не стало сразу после моего рождения. Дашке был тогда всего год, мы знаем ее только по фотографиям и рассказам. Но папа не хочет об этом говорить, да мы и не спрашиваем больше.

Монотонный звук за забором даже успокаивал, не заметила, как задремала под тенью деревьев. Разбудила Зойка, тряся за плечи.

— Эй, спящая красавица, вставай, пойдем гулять.

— Куда гулять, Зой? И дома хорошо.