Бесхитростная и практически невинная, она таяла в его руках, сводила с ума своей красотой и неопытностью, и где-то глубоко внутри он начинал осознавать, что Маша, сама того не желая, внезапно пробила дорогу к его сердцу и заняла там место.
Оторвавшись от нее на мгновение, он обхватил ее лицо ладонями, и их губы слились в новом поцелуе. Руки скользнули вниз по спине, лаская и поглаживая алую ткань.
Он резко привлек ее к себе. Теперь он целовал ее властно и уверено, безжалостно царапая щетиной нежную девичью кожу. Горячее дыхание обжигало, лишая способности мыслить.
Маша, дрожа от возбуждения, вдруг очнулась.
— Все, хватит… довольно! — беспомощно всхлипнула она и оттолкнула его от себя. Схватила сумочку, резко распахнула дверь и бросилась прочь из машины.
— Маша! — теперь растерялся и Облонский. — Постойте!
— Не смейте меня догонять! Просто… не смейте!
Она спешила прочь по ухоженным парковым аллеям, через которые было не проехать на машине.
Окончательно расстроившись, Владимир плюхнулся обратно на кожаное сидение своего внедорожника и провел по лицу рукой.
Сотовый щелкнул новым сообщением от Ирины.
«Не хочешь в Питер, можем махнуть в Сочи на твоей машине. Приезжай».
— Какая-то неправильная весна, — зло процедил сквозь зубы Облонский и отбросил телефон в сторону.
Глава 19. Маша
— Он поцеловал меня! Поцеловал, понимаешь, Жаннетта?! — сжимая в руках чашку с зеленым чаем, сокрушалась я.
Губы до сих пор горели от властных прикосновений Облонского, а он сам вызывал во мне очень странные чувства. Меня влекло к нему, безумно, безудержно, и в то же время я понимала, что нельзя допускать личные отношения с боссом. Да и какие это отношения? Так, вызов ради развлечения. Как я теперь посмотрю ему в глаза? Как буду заходить в его кабинет?
— Не понимаю, — покачала головой подруга. — Он же тебе нравился?
— Нравиться — это одно, а поцелуй — совсем другое!
— Ну, не надевала бы красную блузку… А так, он, конечно, осоловел от твоего образа, вот и полез целоваться.
— И что мне теперь делать? — схватилась за голову я.