Но даже к ней мы выбрались очень, очень нескоро.

Как и предупреждала Морена, первый месяц я вообще встать с кровати не могла. И в этом виновата была только я — перед возвращением стоило как следует прийти в себя, подпитываясь энергетикой родной матушки-России. Но, учитывая разницу во времени и пространстве, сколько б еще Темный Князь просидел над моем мертвым телом, задержись я еще чуток на исторической родине? А если б вообще разумом двинулся? А если б все-таки поверил в мою окончательную гибель и решил меня похоронить?

Замучалась бы доказывать потом, что я не плод их воображения, не бренный призрак, и не третье явление Майлин народу.

Так что, мое паршивое самочувствие стало меньшей расплатой за скорое возвращение.

Почти все время я спала, просыпалась только, чтобы попить и поесть. Стыдно сказать, Темный Князь лично кормил меня чуть ли не с ложечки! Более того, он еще и ванную меня таскал, проявив недюжинные способности няньки, сиделки и ворчливой тетушки одновременно. Естественно, ни о чем таком неприличном речь не шла, только бережная забота и уход…

Я чувствовала себя каким-то инвалидом, честно.

А когда Князь успевал отдыхать, я вообще не понимала. Пока я спала, он оставлял меня под присмотром отца, а сам сбегал разбираться с последствиями. Завеса со смертью Майлин исчезла полностью, а вот твари, живущие в ней, еще оставались. Много самонадеянных магов и просто любопытных сразу же полезло на освобожденные земли и, естественно, без жертв не обошлось. Морена сильно преувеличила, когда сказала, что ему хватит пару дней — чтобы разгрести весь последующий бардак, ушло две недели.

С помощью Темного Князя удалось ликвидировать самые крупные и опасные очаги, но после этого работы еще оставалось завались, нежить и нечисть ушла в леса и горы. Их гнезда и лежбища до сих пор находили то тут, то там, но серьезных неприятностей они уже не доставляли.

Что же касается заговорщиков…

Их обнаружилось неожиданно много.

К счастью, большинство из них пали от рук Сааразаса во время бала, но подчищать, так сказать, хвосты, пришлось и после. В рядах этих упырей оказался и сын Наместника Брига — того самого Наместника, которого когда-то прибил злой Темный Князь.

Именно в подвале его особняка был найден Радахан, измученный, истощенный, но всё еще живой. Что с ним стало дальше, я не знаю, я его больше не видела. По словам друзей, он благополучно отбыл в свой Клан, а место лорда-директора прочно занял мой неповторимый желтоглазый змей.

Вредный Аарахарн еще некоторое время потусил у нас, помогая Князю, обыденно избегая свои кровные обязанности по воспитанию наследника их земель. Но как только ситуация более или менее устаканилась, отбыл восвояси и он.

Больше всех недовольным остался Агилар, вынужденно проведенный в отключке большую часть основных событий. Но «партия» дала задание и ему с Дрогаром — на неугомонную парочку, под руководством леди Тиас, сгрузили обязанности по восстановлению академии и комнат общежития, пока все студенты в срочном порядке были распущены на досрочные зимние каникулы.

Пока я валялась болезненным бревнышком с воспаленными глазками, на улице выпал первый снег. И первый свой праздник Зимнего Солнцестояния (первый не по счету, а в кругу семьи), я провела сидя у камина, в замке Темного Князя, в окружении самых близких людей.

Чтобы не бегать на два дома, Дариан ухитрился перенести особняк отца прямо к себе, каким-то образом их объединив. Не знаю, как он это провернул, но так было гораздо удобнее. Особенно, когда я стала поправляться, вставать, и начала потихоньку сходить с ума от скуки.

Даже когда занятия начались снова, меня на них опустили далеко не сразу. И, пускай наша связь с Князем медленно, но верно восстанавливалась, вместе с ней росла и его паранойя. Уговорить его отпустить меня на учебу стоило невероятных трудов!

В конце концов, на моём пальце свое место снова занял родовой артефакт… а помимо него еще с десяток новых украшений. Оберегов и артефактов было не сосчитать, эти перестраховщики, по-моему, заколдовали все мои вещи, начиная от пишущего пера, и заканчивая носками. Угомонились окончательно и отпустили, только когда на моих запястьях оказались тяжелые, серебряные чеканные браслеты — помолвочные.

И от них было уже не отвертеться.

Как и от черного сокола, навечно поселившегося на моем плече. Это черная клякса сопровождала меня теперь, пардон, даже в дамскую комнату! За что и получило пожизненное звание гадкого пернатого существа. Что не мешала ему глумливо клекотать мне в ухо, и тербанить своим клювом мои конспекты!