Парадная дверь отворилась, когда член Джейсона уже был во мне. Он громко захлопнул ее и впечатал меня в стену. С влажными шлепками входил и выходил, впиваясь в шею зубами. Завтра будут следы. Его следы. Джейсону можно. Ему все можно.
— Тебе хорошо?
— А-аа, — выдохнула я, захлебываясь неожиданным оргазмом. Джейсон подхватил меня под ягодицы и, донеся до толстого ковра в гостиной, уложил на пол. Я лежала с голыми бедрами, в мокрых трусиках, в сиянии страз и кристаллов — довольная и счастливая. Джейсон делал меня счастливой. Обижал, оскорблял, унижал, но именно с ним я чувствовала себя женщиной, желанной и нужной. Да, у меня стокгольмский синдром, любовь к мучителю. А у него, интересно, что ко мне? Вероятно, я всего лишь неплохо удовлетворяла его сексуальные вкусы и потребности, но иногда этого достаточно. Я не стремилась попасть в его сердце. Я не собиралась оставаться в нем. Нет, вру, хотела. Конечно, хотела. Очень.
Джейсон полностью разделся. Его член напряженно покачивался, с тяжелой, налитой кровью головкой, в тусклом свете ночника блестевший от обилия моих соков. Мне захотелось взять его в рот. Я встала на колени и потянулась к застежкам платья.
— Оставь! — велел Джейсон. Он обхватил мою грудь, крепко сжимая, и провел головкой по губам. Я приняла его с удовольствием, на всю длину, часто дыша и убирая зубы. Какой же он огромный! Но я уже начала привыкать: к размеру, вкусу, запаху мужскому. Моя ладонь осторожно мяла мошонку, а язык вылизывал головку. Она распухла от напряжения, готовая выстрелить, но Джейсон неожиданно вышел из моего рта, играя с губами, обводя их контур. На мгновение отошел к тумбе и достал черно-красный кожаный кляп.
— Поработай рукой, — рвано выдохнул. Я подчинилась, влажно скользя ладонью. — Головку не трогай! — тихо приказал он, жестче наматывая на кулак мои волосы. Он закрыл мне рот и туго застегнул застежку. Я не отвлекалась от своего задания — Джейсон активно толкался мне в руку, не сдерживая порочных стонов.
— Да, детка, — простонал, кончая, и сделал это мне на платье. Я попыталась возмутиться, но получилось только мычание. Ах он гад! Наряд не спасти! Сто тысяч долларов в сперме Джейсона, мать его, Сторна!
— Ты все равно не будешь его носить, — бросил и буквально выдрал меня из алого шелка, оставляя его никчемной грудой валяться на полу. Затем взвалил меня, возмущенную до крайности, на плечо и понес в спальню — измываться дальше, очевидно.
В вечернем выпуске «Таймс» я с удовольствием рассматривала нашу с Джейсоном фотографию: «мистер и миссис Джейсон Сторн», гласила подпись. В статье было много о показе и фонде, но я глаз не могла оторвать от снимка: я не смотрю в кадр, только на него, а он на меня. Глаза в глаза. Губы к губам. Мой муж. Мой Джейсон. Мой… Я отложила газету, до боли прикусив щеку. Не мой! Не мой… Я не имею права забывать об этом!
Телефон просигналил сообщением.
Черт! Я быстро удалила его. Пора заканчивать с интригами. Нужно выслать Саймону мою подделку и будь что будет. На вечеринке после показа я прислушивалась к деловым разговорам и кое-что усвоила, но и проанализировала биржу. Аналитик, правда, из меня так себе, но, возможно, скотина Коннелли заглотнет наживку.
— Какие планы на вечер? — Джейсон возник неожиданно. Я убрала телефон подальше.
— Думала за компьютером посидеть. — Я даже не лгала. — Почту разгрести. Мне Эмили скинула наши отчеты.
— Может, поужинаем в Сохо, потом в бар завалимся, музыку послушаем? Меня друзья пригласили. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
Я сглотнула. Джейсон хочет видеть меня рядом, в своей компании. Я хотела, правда хотела, но мне нужно закончить неприятное дело с Саймоном. Черт!
— Я после вчерашнего вечера устала, пожалуй, останусь.
— Ты уверена, Дэдэ?
Я ощутила странное смятение. Джейсон казался удивительно серьезным, словно на кону не поход в ресторан, а что-то большее. Что-то важное.
— Точно хочешь остаться одна?