— Я понял, — кивнул Блинников, поднимаясь с колен и молниеносно принимая решение. Он добродушно посмотрел на сына и предложил. — Так, Димон, ты спишь, а мы с твоей мамой постараемся восстановить рецепт сырников. Иначе завтра ничего не получится.

— А ты тоже любишь сырники с яичницей? — бесхитростно поинтересовался ребенок.

— Обожаю, — заверил сына Крепс, понятия не имея, как можно совместить два совершенно разных блюда. Ну, разве что, если сырники окажутся острыми и с зеленью. Но раздумывать о кулинарии Блинникову хотелось меньше всего.

— Пойдем, — тихо попросил он Юлю. — Хочешь, в холле посидим, хочешь — в кухне.

— Ладно, — вздохнув, поднялась с постели Юлька, прекрасно понимая, что он не отцепится. Попыталась на ходу сообразить, как увести разговор в сторону. Сосредоточиться на мелочах и упустить главное.

«Он не простит, — в который раз напомнила она самой себе. — Вон как уверен, что Кирсанов бы для него бабло достал в любом случае. Но время тогда работало против тебя, мой дорогой. Успел бы Кирсанов и сколько бы собрал? К чему теперь гадать, если жизнь свернула на другую дорожку?»

— Рассказывай, — приказал Крепс, как только Юлька уселась на диван в гостиной.

— Я боюсь, — призналась она. — Сашка нас вычислит.

— Каким образом? — поморщился Блинников. — Телефоном ты не пользуешься, да и тут, кажется, глушилка стоит. Но если хочешь, можем переехать. У меня мать неподалеку живет. Сто километров на юг.

— А там что? Защищенный редут? — отмахнулась Юля. — Нет, Дима, нужно возвращаться в Москву. Или нельзя мне туда? Я не знаю, как быть, вот и паникую, — всхлипнула она. — Ты же не сможешь защищать нас вечно…

— Смогу, — хрипло заявил он, в один момент очутившись рядом. Обхватил ее за плечи, привлек к себе. — Забудь ты про Алену и своего мужа. Разберемся как-нибудь. На кону безопасность нашего сына, — рыкнул глухо и поцеловал.

— А как же карма? — вздохнула Юлька. — Я не хочу разбивать чье-то счастье. Ты же любишь Алену.

— Не знаю, — пожал плечами Крепс. — Иногда кажется, что очень люблю, а иногда — нет. Мне удобно с ней. Она легкая на подъем, покладистая. Вкусно готовит… А я как-то и не задумывался раньше. Мне важно, чтобы дома кто-то встречал, обустраивал быт.

— А мне важна любовь, — тихо заметила Юля. — Это главное, что есть в жизни. Та самая волшебная субстанция, без которой гибнет все живое. Только любовь, Дим… Без нее никак.

— Ну, за этим точно не ко мне, — поморщился он. — Такое, конечно, бывает. Вон, как у Кирсановых, но больше мне такие случаи неизвестны. Родители женились по залету. Живут до сих пор вместе и все время собачатся. Сестра с мужем развелась через год после свадьбы… Может, ты знаешь примеры?

— Кирсановы, — пожала плечами Юля. — Мне раньше казалось, что мои родители — идеальная пара. Но папа погиб, когда мне семь лет исполнилось, и мама почти сразу вышла замуж за Яныча. Никакого горя или тоски. Даже года не прошло.

— А как он погиб? — зацепился за нейтральную тему Крепс. Глянул участливо и, легко коснувшись губами виска, вдохнул ее запах. — Мне нравится, как ты пахнешь, — прошептал довольно.

— Отец работал наладчиком на заводе. Мама — в школе учителем. Никто не знает, что произошло. Но папу нашли в гараже. Он задохнулся. Подсоединил шланг к выхлопной трубе и вывел его в салон автомобиля. Потом просто уснул. После смены немудрено. Никто до сих пор не знает, что случилось. Мама в шоке была. Но недолго. Чтобы нас прокормить, бросила работу в школе и пошла секретарем в какую-то фирму. А Яныч туда по делам приехал. Увидел маму, ну и обалдел. Они очень быстро поженились. И мы из рабочего поселка переехали сначала в областной центр, потом в Моральск. А когда мне семнадцать исполнилось, — добавила она со вздохом, — я в Москву удрала.

Крепсу показалось, что у нее дрогнул голос, но особенно не придал значения. Самоубийство отца, вероломство матери.

«Наверное, до сих пор переживает», — подумал он и воскликнул требовательно. — Давай поженимся, Юль. Ну, где ты эту любовь искать собираешься?