«ЗИЛ» быстро проскочил деревню. На окраине стояла большая совхозная ферма. Над длинным зданием коровника трепетал на ветру красный кумачовый плакат:
«Перевыполним план по надоям к 30-тилетию Победы!»
Этот плакат растянули совсем недавно. Кумач ещё не успел поблёкнуть и выцвести.
Но кто будет развешивать на виду у всех неактуальный лозунг? А значит...
Сорок пять плюс тридцать — получается семьдесят пять.
Сейчас семьдесят пятый год, а не девяностый.
И я не в своём теле.
А настоящему мне сейчас четырнадцать лет. И живу я с мамой, папой и младшей сестрой совсем недалеко отсюда.
Потому и газета не выглядит очень старой.
Меня замутило. Я откинулся на жёсткую спинку автомобильного сиденья. Потом высунул голову в окошко и жадно задышал, глядя на бесконечные картофельные поля, окаймлённые далёкой полоской леса.
— Ничего! — крикнул Володя. — Сейчас приедем!
Поля закончились. Лес резко приблизился вплотную к дороге, затем перешёл в сорный ольшаник. Справа потянулись кирпичные здания совхозных мастерских. Широкий двор был заставлен тракторами и другой сельскохозяйственной техникой.
«ЗИЛ» въехал в деревню. Возле магазина повернул направо, прокатился метров пятьсот по узкой улочке между бесконечными некрашеными заборами и остановился у небольшого здания, обложенного кирпичом. Над дверью висела синяя выцветшая табличка с красным крестом и короткой надписью: «Медпункт».
Глава 2
Из кабины я не выскочил, а вылез. В затылке ещё гудело, но на ногах я уже держался твёрдо. Немного постоял, вдыхая непередаваемый запах деревни — свежескошенная трава, навоз, печной дым и бензин.
Спасибо Володе — ловко запрыгнув в кузов, он подал мне сначала чемодан, а потом рюкзак.
Чемодан я поставил прямо на землю. Ничего ему не сделается! А рюкзак закинул за спину.
— Тозовка? — уважительно спросил Володя, держа в руках чехол с ружьём.
— Нет, — с машинальной гордостью улыбнулся я. — ИЖ двадцать семь!
— Двустволка?