— Нет, — смутился я.
— И я не бегаю, — со вздохом сказала Катя. — А это очень полезно для здоровья.
Она налила мне ещё чаю.
— Вы кушайте пирожки, не стесняйтесь!
— Это же ваш обед, — запротестовал я.
— Ничего. Лёгкий голод полезен для фигуры.
Я поддался на уговоры и взял ещё пирожок. Если честно — уговорить меня было несложно. У меня с самой смерти маковой росинки во рту не было.
Именно в эту минуту, за чашкой горячего чая с симпатичной девушкой Катей я решил, что не стану сходить с ума. И мучиться угрызениями совести тоже не стану. А буду просто жить в новом времени и в новом теле, раз уж мне выпал такой немыслимый шанс.
— Спасибо, Катя, — сказал я. — За чай, за пирожки и вообще.
— Пожалуйста, — улыбнулась Катя. — Я следующей осенью тоже в Ленинград поеду. Буду поступать в институт. И тогда уже вы меня пирожками угостите. В кафе на Невском проспекте.
— Договорились, — кивнул я.
— А сейчас пойдёмте, я на вас карточку заведу.
Сидя за полированным столом, Катя аккуратным, совсем не врачебным почерком заполняла карточку, отпечатанную на плотной желтоватой бумаге. Наклонив голову к плечу, она старательно выводила буквы. Даже кончик языка высунула от усердия.
Я, не торопясь, диктовал ей данные, которые успел подсмотреть в документах.
— Ну, вот, — закончив, сказала она. — Теперь, Андрей Иванович, я всё про вас знаю. Где родились, где учились. И даже — что вы собираетесь делать дальше.
Эх, Катя! Мне бы самому про себя всё узнать!
— Послезавтра зайдите ко мне — нужно будет сменить повязку! — напомнила Катя. — И приходите в субботу в клуб! Там будет кино, а потом — танцы! До свидания, товарищ егерь!
— До свидания, товарищ фельдшер! — улыбнулся я.
И пошёл по узкой улочке назад, к перекрёстку. После обеда председатель принимал по личным вопросам — это мне сказала Катя. Нужно было успеть застать его в сельсовете.
Сельсовет располагался в большом доме на три крыльца. Дом стоял в глубине от дороги и утопал в кустах цветущей сирени и волнах сладкого запаха. Окна были открыты. Из одного доносилось бормотание радиоприёмника.